Мы уже вышли из леса, и подошли к реке. Из дома высыпали все Каллены и побежали нам навстречу. В ту же секунду, как я приземлилась на другом берегу, на меня налетел маленький черноволосый вихрь, и крепко сжав меня в объятиях, начал скороговоркой распекать за мой побег. Я тоже обняла Элис, с улыбкой слушая её выговор, наслаждаясь самим фактом того, что она рядом, говорит со мной, ругает меня. Пускай ругает, она права, я действительно сглупила.

       В следующую секунду нас обеих подхватили и закружили сильные руки Эммета, потом меня отцепили от Элис, а может – её от меня, и передавали с рук на руки, обнимали, целовали, гладили по голове и спине, даже подбрасывали в воздух. И все говорили одновременно, но я прекрасно понимала, о чём. Всё это я уже слышала от Эдварда и была совершенно с этим согласна. Поэтому  я, обнимая и целуя свою вновь обретённую семью, кивала и поддакивала. Да, я поступила глупо, да я не должна была уходить. Да, мне нужно было понимать, что меня все любят, независимо от того, кто я и что я. Вокруг меня стоял шум и гам, мелькали лица, а я стояла посреди этого бедлама и была счастлива, невероятно счастлива.

       Наконец все немного успокоились и направились в дом. Эсми и Элис обнимали меня с двух сторон, но когда мы вошли в гостиную, Эсми умчалась на кухню, откуда послышался грохот посуды и хлопанье дверок холодильника и шкафчиков. Похоже, Эдвард сказал правду, для меня готовится настоящий пир.

       Я сидела на диване, под боком у Эдварда, который не отпускал меня от себя с того момента, как остальные члены семьи перестали меня обнимать. С другой стороны ко мне прижималась Элис. Остальные расселись кто где. Эдвард рассказывал о том, как Джейк помог ему встретиться со мной, я дополняла его рассказ подробностями своего «нового» знакомства с Рыжиком-Джейком. Потом мне рассказали о том, как меня искали по всему штату, а обнаружили практически под боком. Как волновались за меня, как переживали.

       Но я заметила, что все искусно обходили тему моего обращения и второй сущности. Никто не задавал мне вопросов, никто не делился впечатлениями о реакции на моё превращение в гаргулью у всех на глазах. Это было немного странно – неужели их совсем не интересуют подробности? Я вспомнила, что за исключением уверений, что кем бы я ни была, семья меня любить не перестанет, да несколько брошенных вскользь фраз о том, что летать, наверное, здорово, и сам Эдвард больше никак не поднимал в разговоре со мной эту тему. Ну, ещё пересказ мыслей Сэма – и опять же, скорее констатация факта, и никаких расспросов. Странно. Неужели им совсем не интересно? Ведь даже Эммет ни о чём не спросил, а уж от кого-от кого, а от него ждать тактичности не приходилось. Ладно, спрошу у Эдварда, когда останемся наедине.