Его речь поразила меня, и я долго пытался осознать услышанное. Я был уверен, что чужие неизмеримо более продвинуты, более совершенны как создания Высшей силы, и что им уж точно нечему учиться у нас.

Впервые мне стало понятнее, за что благодарил меня мой хозяин на острове; и что для них наше отсутствие контроля было не меньшим откровением.

Ночью мне не спалось. Я долго ворочался в постели, комкая одеяла. Для Эль-Ронта я на всякий случай постелил (сам, не доверяя это дело жене) на кровати Маура, так как только она была свободна. Но я подозревал, что он, скорее всего, не воспользуется ложем, лишь потому, что в эти несколько ночей не нуждался в отдыхе.

Когда мне надоели бесплодные попытки заснуть, я тихо поднялся и вышел из дома, обнаружив правителя сидящим на бревне под окном.

Он сосредоточенно смотрел куда-то перед собой, и сперва мне показалось, что он просто о чем-то глубоко задумался, пока я не проследил за его взглядом, заметив вдалеке за оградой маячащую у деревьев темную фигуру другого чужака.

Почувствовав мое присутствие, правитель обернулся.

- Мои товарищи волнуются из-за того, что я здесь, - пояснил он. – Говорят, что если весть разойдется по деревне, мне может угрожать опасность. Поэтому на рассвете я уйду.

Я огорченно кивнул, понимая его ответственность перед его подчиненными, хотя мне очень хотелось, чтобы его визит продлился подольше.

Эль-Ронт молча подвинулся, приглашая меня сесть рядом, и я тоже опустился на бревно.

- К тому же, так будет лучше для нас обоих, - добавил он после паузы. – Горе еще слишком свежо. Пока я рядом, ты не можешь забыть о нем и излечиться от своей печали.

Да, семейное сходство было для меня теперь столь явным, что я поражался, как раньше мог его не замечать. Точнее, не хотел замечать, и изо всех сил отрицал очевидное.

Те же самые узкие серые глаза, полные сострадания и глубочайшей доброты, несмотря на их пронзительность. Та же внезапная лучистая теплая улыбка, в которой всегда было что-то по-детски беззащитное. Те же четкие, гармоничные движения и жесты, и манера держаться одновременно просто и величественно. Тот же низкий, успокаивающий голос. И я не мог ни на миг перестать думать о хозяине, пока неподалеку находился тот, кого он уважал и любил, и с кем имел так много общего. Так... много...

- Ты должен оставить прошлое позади, чтобы жить, – добавил Эль-Ронт, снова взглянув на небо. – Я тоже.

- Я не хочу забывать! – прошептал я в отчаянии, подняв глаза, так некстати наполнившиеся слезами.

Мне хотелось вечно помнить хозяина – но не того, с повязанными тканью поредевшими волосами, с рубцами от ожогов на коже, с впалыми щеками и безнадежной темнотой глаз. И даже не того холодного, механического, чужого, с невероятной силы молниеносными движениями и волчьим оскалом. А того – заливающегося звонким смехом, бегущего, жизнерадостного и остроумного, того, который никогда не презирал меня и так многому научил... Того, кого больше нет и никогда не будет.