- Мы убедились в этом после того, как было раскрыто предательство. Они изначально хотели вынудить рождаться в этих телах только нас, тех, кто мешал их планам по захвату. Если бы им удалось ослабить нас и лишить памяти, никто бы уже не стоял у них на пути.

- Они забрали у тебя все... – покачал головой Маура, думая о том, что слышал о прошлом правителя. – Твое счастье, твою силу, возможности...

- Это случилось, и этого не изменить, - коротко заключил Эль-Ронт. – Но я не могу не быть им благодарен. За то, что дали мне... тебя. Ты унаследовал лучшее из двух миров. И я горжусь тобой.

- Я провалился во всем, что пытался сделать, - резко возразил сидящий рядом. – Вряд ли у тебя есть повод мной гордиться.

- Ты сам коришь и обвиняешь себя больше, чем смог бы кто-нибудь извне. Прости себя, Маура. Это наиболее верный путь.

- К чему? – тот поднял на него глаза.

- К покою, - пояснил Эль-Ронт. – Мне еще не удалось полностью обрести его. Но я хочу, чтобы ты и в этом меня превзошел.

* * *

- Что это такое? – поинтересовался Маура у Эль-Ронта тем вечером, рассматривая плоскую вытянутую коробку с локоть длиной, усеянную ровными мелкими отверстиями, на передней стенке которой были натянуты рядами тонкие полупрозрачные нити. – Похоже на музыкальный инструмент...

- Да, это ри́лай, - пояснил Эль-Ронт, с удивлением беря предмет у него из рук. – Где ты его нашел?

- В стенном шкафу, за стопкой с покрывалами, - ответил мой хозяин.

- Должно быть, он принадлежал кому-то из проживавших здесь, или одному из лекарей, - предположил правитель. – Он довольно старый, я не видел такого образца со времен моего детства. У моей матери был точно такой же, и она учила меня играть.

- А она... – Маура замешкался, не закончив вопрос.

- Она погибла в одной из атак, - подтвердил Эль-Ронт. – Мне тогда было столько же, сколько тебе сейчас. Когда наконец мы все поймем, что война бессмысленна?.. – тихо сказал он сам себе, поворачивая находку в руках.

- Пожалуйста, сыграй что-нибудь, – попросил Маура.

- Не уверен, что еще помню, - с сомнением покачал головой чужак. Он сел на кровать, проводя длинными тонкими пальцами по натянутым нитям, которые издали мелодичный звон, отдающийся нежным эхом где-то в глубинах инструмента. Затем, постепенно восстанавливая сложный мотив, правитель все более уверенно перебирал струны кончиками пальцев, зажимая их в определенных местах.

Присевший рядом хозяин долго слушал с видимым восхищением на лице; затем, не выдержав, тоже потянулся к инструменту, и, когда рука Эль-Ронта уходила в левую половину коробочки, осторожно дергал за нужные струны справа, и дополнительные ноты идеально встраивались в основную партию.