— Герой держал Валета за ноги, пока я вражину кочерёжкой тузил, — красочно описал подвиг напарника Файл. — Жуку не хило по башке прилетело— вот он и скукожился.

— Надо было чуть сильнее охальнику звездануть по куполу, — сварливо проворчал вздорный старикашка, мимоходом пощупав пульс на шее Жука, — может, язык бы прикусил— уж больно длинный отрастил.

— А парнишка — то, и вправду, могучий воин, — усмехнулась профессионалка, оценив экстравагантность позы релаксации Жука. — Только, как эту толстую задницу, теперь по дымоходу наверх тащить.

— Подземным ходом уйдём, — повернулся к чародею вождь.

— Есть такой, — кивнул седой бородой Странник. — А кто этого сачка понесёт? Может, устроить ему шоковую терапию?

— Жук не оценит эксперименты над драгоценным тельцем, — заслонил друга Файл. — Я его на плечах пристрою, малыш лёгкий.

— Тащи, — махнул рукой старик и, элегантным движением ладони, извлёк из воздуха световой клубок. — Малышня, за мной!

Файл взвалил на плечи бесчувственного Жука и последовал за проводником в тёмные коридоры подземелья.

Немезида подождала, пока Файл покинет место побоища, дикой кошкой подскочила к поверженному Валету и удовлетворила жажду мести… Когда фурия догнала друзей, кровь капала с кривых мечей на серые плиты, оставляя в пыли густую тёмную дорожку клякс. Клятва Немезиды была исполнена до конца— ни один, оскорбивший фурию стервятник, не ушёл от возмездия. Не зря блатные боялись обиженных женщин. Жестокий век порождал жестокие ритуалы.

Глава 22. Святой бой

Глава 22. Святой бой

В центре Хрустального озера, острыми гранями гранитных скал царапал пасмурное небо чёрный остров. На самой вершине гигантского, в форме кристалла, природного массива, распустил лепестки рукотворный каменный цветок. В центре композиции высилась колонна, испещрённая руническими письменами. От прямого стержня, раскинулись восемь выгнувшихся лепестков, склонивших кончики с отвесной кручи к хрустальным водам озера. Но искусственной лилии не достать с высокой кручи до воды, лишь тропка, тонким длинным стебельком, вилась к подножью скалы.

Над недвижимо замершими молчаливыми водами озера разносились гулкие удары железом по камню. Мощная кирка ритмично крошила твёрдый гранит. Камешек за камешком падали к ногам Огненного Дьявола острые осколки монолита. Он, в одиночку, весь день остервенело долбил ненавистную твердыню. Никто не смел помешать мужу выместить, на заколдованном граните, бушующую в раненом сердце ярость. Лишь «Око Шардов», недовольно стонало, сопротивляясь святотатству, но и бездушная скала плакала от его горя каменными слезами. Дьявол люто ненавидел бессердечных Шардов, не верил в их божественную сущность. Непокорённый узник безжалостно рубил основание колдовского цветка, наплевав на все последствия грубого кощунства.