Переночевав в имении, Рузвельт утром выкатился на инвалидной коляске из домика и в одиночестве устроился у стола, перебравшись самостоятельно в кресло. В этот день 12-го апреля в Уорм-Спрингсе стояла приятная солнечная погода. Видневшаяся вдали дорога к Сосновой горе «полыхала» цветами кизила и диких фиалок, благоухающих по обе ее стороны. В теплом воздухе смешались запах жимолости и аромат свисающих цветущих длинных кистей глицинии, винтом опоясывающей дуб, под которым находился столик и кресло Рузвельта. Отсюда он мог созерцать зеленую долину у подножия горы. Цветение глицинии — это водоворот ярких красок, когда ее длинные фиолетовые, голубые, белые и розоватые гроздья, издают невообразимый сладковатый аромат, который неудержимым водопадом устремляется вниз и разливается вокруг.

— Не зря японцы олицетворяют сад с цветущими глициниями с райской прогулкой, — подумал Рузвельт и включил радиоприемник, стоящий тут же под дубом.

В это время начали транслировать по радио спектакль по роману Фенимора Купера «Последний из могикан». Рузвельт часто слушал подобные передачи и с удовольствие оставил ручку настройки приемника на этой волне.

— «В этот день два человека сидели на берегу небольшого, но очень быстрого потока»- читал диктор, — «протекавшего на расстоянии одного часа пути от лагеря Вебба. По-видимому, они ждали появления какого-то человека или начала каких-то событий»…

— Я тоже жду появления сегодня министра финансов Генри Моргентау, — подумал Рузвельт, — он должен сегодня докладывать об исполнении бюджета за первый квартал и финансирование работ по Манхэттенскому проекту.

— «Могучая стена леса доходила до самого берега речки»- продолжал диктор, — «ветви густых деревьев свешивались к воде, бросая на нее темную тень»…

— Верно, подмечено — тень! — думал Рузвельт, — этот Генри всегда казался мне темной личностью, тенью. Не случайно его жестко рекомендовал совет на должность министра финансов. А еще его «навязали» мне куратором секретной службы моей охраны…

— «В столице уже не жгло с такой силой»- продолжал чтение диктор, — «зной ушел, и прохладные испарения ручьев и ключей дымкой висели в воздухе. Нерушимая тишина, царившая в этом лесном уголке, прерывалась по временам ленивым постукиванием дятла, резким криком пестрой сойки или глухим однообразным гулом отдаленного водопада, доносимым ветром»…

— Из Вашингтона сегодня должен прибыть спецкурьер Хассет с пакетом президентской почты, — вспомнил Рузвельт, — это ворох документов о назначениях и наградах, которые я должен подписать. Один из документов — законопроект, только что принятый Конгрессом, о продлении деятельности Корпорации кредитования товаров и расширении прав на заимствование денежных средств. Я подпишу его с удовольствием! А еще сегодня должна прибыть художница, чтобы нарисовать мой портрет акварелью, который я обещал дочери Люси…