— Запись я смотрел. Но я не совсем понимаю ваш повышенный интерес к данному вопросу, тем более, в обход Совета. Аналитики перегружены работой и…

— К Совету это не имеет отношения. Мне необходим ваш анализ для работы.

— Тогда в чем же дело, господин Зеленский? Обратитесь к Шульцу. Он даст мне указание переключить людей на обработку вашего запроса, и мы все сделаем — стандартная процедура.

— Процедура-то стандартная, только вот… Как бы это помягче выразиться… Замкнутый круг, что ли. Шульц требует доказательств необходимости разработки Сташевского, а доказательства могут появиться только после того, как будет инициировано расследование.

— Что же вы хотите от меня?

— Я хотел бы узнать ваше личное мнение по поводу этой записи.

— Оно не будет официальным. Детального просчета ситуации не было.

— Я это понимаю, господин Маре. Мне хотелось бы знать, что удалось выяснить вашим работникам относительно Сташевского до того, как Шульц всучил вам другую работу.

Маре помолчал, обдумывая ответ.

— Господин Зеленский, вы в курсе, что все переговоры записываются?

— Я в курсе. Но я ничего противозаконного не прошу, к тому же, переговоры не просматриваются в обязательном порядке. Они могут быть затребованы только по необходимости.

— И все же, мне кажется, вы копаете не столько под Сташевского, сколько под Шульца. Не понимаю, зачем вам это нужно, но ввязываться в эту историю мне не хотелось бы.

— Уверяю вас, Шульц меня совершенно не интересует, — ответил Зеленский, но в этот момент у него зародились сомнения, настолько ли неправ был в своем предположении Маре.

Шульц Зеленскому не нравился, впрочем, как и многим другим. Но Зеленского беспокоило не столько это, сколько странное подспудное подозрение о некоей двойной игре советника, оформившееся наконец в законченную мысль после слов Маре.

— Я пытаюсь планировать деятельность групп на самом рубеже Абсолютного Нуля, но мне недостаточно для этого информации, — между тем продолжал говорить Зеленский. — К тому же мучают разного рода сомнения, которые мне не дают развеять.

— Хорошо, — сдался наконец Маре. — Но все это лишь неофициальная беседа.

— Разумеется! — обезоруживающе поднял обе руки Зеленский.

— Итак, что же мы имеем, — Маре, напряженно сдвинув брови, отвернулся куда-то в сторону. Глаза его забегали по невидимым Зеленскому строчкам. — А имеем мы следующее: Сташевский однозначно принадлежит прошлому. Это следует из отсутствия компенсационных полей. По крайней мере, даже при ближайшем с ним контакте, не удалось зарегистрировать никакого мало-мальского полевого фона, разве что от мобильного переговорного устройства, распространенного в тот период времени.