— Ясно. Что еще?

— По записи без спецанализа еще что-либо добавить сложно. Так… Что у нас по самому Сташевскому?.. Со стопроцентной гарантией могу сказать следующее: Сташевский действительно существовал в своем времени, так сказать, изначально. Внедрение на основе подложных данных исключено: слишком много косвенных свидетельств, подтверждающих его существование: от документальных и до знакомств и связей. Многие его знают с детства.

— А сопутствующие коррекции невозможны?

— Не могу сказать однозначно, но скорее нет, чем да. Были бы затронуты слишком многие участки исторической линии.

— А на основе не фиктивных данных? Так сказать, промежуточное внедрение, подмена?

— Вероятность есть. Установлены даже наиболее подходящие для этого моменты жизни Сташевского. Без гарантии, на уровне предположений. Это момент его черепно-мозговой травмы на горнолыжном курорте и второй случай с отдыхом на море, несколько позже. Первый случай выявлен на основе потери памяти после травмы — очень удобная маскировка. Второй — странное и внезапное излечение Сташевского от «адреналиновой» зависимости — распространенной болезни двадцать первого века.

— Что это за болезнь? — полюбопытствовал Зеленский.

— Тяга к опасным приключениям. Так вот, Сташевский, после поездки на море, сильно изменился. Судя по собранной контроллерами информации, он там едва не разбился, прыгая с большой высоты в воду. И это при том, что предыдущая травма в горах никоим образом не повлияла на его опасные увлечения.

— Это подозрительно, — Зеленский задумчиво постучал большими пальцами один о другой.

— Я тоже так считаю. Второй момент — я имею в виду поездку на море — мне кажется более удобным вариантом для подмены. Но что там произошло на самом деле, доподлинно установить не удалось. Могу предположить только, что Сташевский все-таки «допрыгался», — Маре оторвался от невидимого Зеленскому экрана и повернул голову к собеседнику. — И кто-то счел возможным, так сказать, искусственно продлить ему жизнь.

— То есть, Сташевский, с которым общался Ребров, — не настоящий?

— Я могу только предполагать такую возможность. Фактов у меня нет. Но если экстраполировать то, что мы имеем, возможен и такой вариант.

— Ну, это уже что-то. А как вы считаете, для чего этот квази-Сташевский обосновался в прошлом? Если действительно предположить вариант подлога.

— Не имею понятия. И даже не возьмусь предполагать.

— А как вы думаете, он опасен для нас?

— Если вы имеете в виду деятельность Центра, то я сомневаюсь. Это, разумеется, мое личное, ничем не подтвержденное мнение.