Уже темнело, когда Андрей проснулся и сел на нарах. Потёр глаза ладонями и окинул взглядом палатку.

— Мы тебя не стали будить на ужин. Хочешь есть? Вот, мы кашу оставили, — Пётр протянул миску, полную до краёв.

Андрей отрицательно покачал головой. Взял бутылку, стоявшую у изголовья, и выпил несколько маленьких глотков. Он не ел уже второй день: задуманное требовало предельной концентрации. Тело, покорное воле, отзывалось звонкой лёгкостью.

Ещё раз, обведя взглядом психотов в палатке, Андрей встал.

— Идёмте. У нас есть несколько часов, поговорим на свежем воздухе.

— О чём?

Вопрос повис без ответа. Выйдя из палатки, Андрей пошёл к лобному месту: начала бетонной дорожке к внешней стене. Здесь всё также пялилось в пространство табло, где загорались имена для вызова на «правёж», сейчас, к счастью, выключенное. Перевёрнутые ящики, на которых психоты обычно ждали скорбного списка, пустовали. Андрей сел на один из них, и рукой пригласил устраиваться остальных.

— Какое завтра число?

— Двадцать четвёртое августа.

— Хороший день, — кивнул Андрей, — а ночь будет для нас тяжёлая. Все меня хорошо слышат? Садитесь ближе.

Подождав, пока соратники утихнут, Андрей улыбнулся.

— Чем отличается психот от обычного человека?

— Он может выходить в эфир?

— Верно. В основном этим. Тогда я спрошу: чем тогда отличается психот под блокатором от психота не под блокатором?

С соседнего ящика усмехнулся Пётр:

— Самурай без меча подобен самураю с мечом, только без меча?

— Вроде того. Но мне нужен ответ на мой вопрос.

— Психот под блокатором не может выйти в эфир, — мрачно откликнулись из заднего ряда.

— Согласен. Но в этом случае, чем отличается психот под блокатором от обычного человека?