— Тише ты топочи! — прошептала Вера Леонидовна. — Разбудишь!

Валерий Владимирович подозревал, что Оленька не спит, а просто отключилась… обморок… или что там бывает у женщин… и не мудрено, всю ночь не спала, и всё утро… вот с рюмки её и сморило…

Он осторожно прикрыл дверь в комнату, где на диване калачиком свернулась одетая дочь.

— Пусть спит, — всхлипнула жена. — Куда тоже… собралась! Там в Кольцово и не пускают-то никого… наверное. Перекрыли уже всё…

— Как она быстро… я только на минуту вышел — Женьке позвонить, чтобы он на своей машине подъехал… — Валерий Владимирович покрутил в руках бутылку «Матрицы» и поставил на место. — Прямо, как… не знаю… как сознание потеряла.

— Типун тебе на язык! Выключилась просто… столько пережить! Да не топочи же ты! — шёпотом взмолилась Вера Леонидовна. — Сядь уж! Разбудишь!

Валерий Владимирович покорно сел.

— Парнишка этот… Володя… как отца его звали… Ольгиного деда, — зачем-то пробормотал он.

Тихо отсчитывали секунды декоративные ходики…

Тик-так-тик-так… нет больше бестолкового и неуклюжего Вовки-Вована… тик-так… нет больше новостной студии АТР… тик-так… холодными ветрами… секретами… каждый гудок со всех ног… тик-так… и Глюкоза тихо-тихо напевает:

По стене текла прозрачная вода, холодная, как ослепительный и прекрасный хрусталь…

В воде сновали маленькие глазастые и смешные рыбки — вверх, вниз.

Папа с мамой на кухне шептались… готовили праздничный белый фартук…

… мама пришивает к нему такие красивые белые рюшки… а в ванной, в тазике с холодной водой, плавают алые бутоны роз…