Мы приближались к палубе Фалька, когда бывший Первый капитан повернулся ко мне и произнес слова, от которых я невольно стиснул зубы.

— Нефертари, — называя ее имя, он наблюдал за мной. — Как давно она умерла?

В моей жизни бывало несколько случаев, когда кто-то из товарищей — и даже братьев — оказывался близок к смерти из-за одной-единственной фразы. Это был один из них. Мне вдруг захотелось сомкнуть пальцы у него на горле и погасить жизнь в золотистых глазах.

— Она не мертва, — удалось выдавить мне.

Это не было ни абсолютной правдой, ни ложью.

— Не обманывай меня, Хайон.

— Она не мертва, — повторил я, на сей раз тверже.

— Я не осуждаю тебя, брат.

Послышалась ли мне жалость в его голосе? Это было сочувствие или всего лишь честность? Я не мог сказать наверняка.

— Она не вполне мертва, но и не вполне жива. Как долго ты поддерживаешь ее в этом состоянии?

— Долго.

Как же странно было выдавать секрет, который знали лишь я и моя волчица, и более никто.

Даже Ашур-Кай не ведал правды. Даже сама Нефертари.

— Как ты узнал?

— Увидел. — Он постучал себя по виску, рядом с глазами, которым придал окраску Свет. — В ней движется жизнь, кровь все еще течет, сердце все еще бьется… Но лишь потому, что так приказываешь ты. Ты играешь на ее теле, словно на музыкальном инструменте, принуждая продолжать песнь, когда финальная нота уже давно прозвучала. Она должна быть мертва, но ты не даешь ей умереть. Кто ее убил?

— Заракинель. — Даже имя звучало омерзительно. — Дочь Младшего бога.

По взгляду Абаддона я понял, что это имя ему знакомо. Заракинель, Ангел Отчаяния, Несущая Страдания, а также тысяча прочих глумливых и самодовольных титулов. Она возвышалась над всеми нами — демоница с огромными, покрытыми чешуей когтями, молочно-белой плотью, хлещущими щупальцами и пышными женскими формами. Сражаясь, она пела ту песнь, эхо которой разнеслось по Галактике при рождении Младшего бога и гибели расы эльдаров. Мелодия геноцида. Гармония вымирания.

Один из ее когтей и убил Нефертари. Острие пронзило сердце эльдарки, войдя и выйдя обратно прежде, чем моя подопечная вообще успела среагировать.

Я подхватил соскальзывавшую в смерть Нефертари, не давая боли достичь ее разума и проталкивая по умирающему телу психическую силу, чтобы поддерживать течение крови вместо пробитого сердца. Бесконечно малая крупица жизни внутри нее уже разрушалась — клетка за клеткой, атом за атомом — с того мгновения, как ее сердце разорвалось. Я боролся со смертью, заставляя тело верить, будто оно продолжает жить.

Спустя все эти годы психическое воздействие все еще держалось, сохраняя ее живой на самом пороге смерти. Это был не стазис и не бессмертие, она все также старела на несравнимо медленный манер, присущий ее виду. Это была жизнь — она была столь же живой, как любое другое живое существо, — но движимая силой воли, а не природой.