Пуля ее прошибла, а медалька дальше не пустила, – сказал он. – Синяк правда болезненный будет, но то нечего, через недельку пройдет, снежком холодным оттек снимет.

– Ты не перестарайся. Оборвал Егор. – Как бы легкие, не застудить.

– А мы по приезду, баньку истопим, – ответил водитель. – Меня как то, об руль приложило, так тоже сперва дух вышибло, но нечего, через сутки очухался полностью.

Значит, меня спасла фляжка сунутая во внутренний карман полушубка, и медаль, как хорошо, что генерал, потребовал носить все награды. Но тут я спохватился.

– Что с капитаном?

– Так он этих обыскивает, – сказал Павел.

– Все троя положены, одного вы, других я из автомата.

– Плохо, что на смерть, – сказал я. Подошел Николай, он был бледным, отстранив от меня Павла, помахал тремя красными книжками.

– Командир,– сказал он, голос его дрожал. -С чего вы взяли, что это немцы?

Я понял, найдя удостоверения, Шубников решил, что я ошибся.

Одного в 41 годе встречал, – ответил я. Тоже патрулем прикидывались.

Двоих из его компании, потом во время нападения на наш склад убили, а вот его среди них не было.

Николай кивнул, но было видно, что сомнения все таки не оставили его.

Через минут двадцать, мы были в монастыре. Николай пригнал эмку. Капралов взяв бойцов на грузовике, поехал за телами нападавших. Мне помогли переместиться в штаб, и я разместился на старенькой кушетке, тот час же мной занялся санинструктор.

Николай присвистнул.

– Что такое? – спросил я.

– Да так, ничего.

Санинструктор обработал мой синяк, и сделал тугую перевязку вокруг торса .

– Ребра вроде целы, – но лучше бы показаться хирургу, сделал он заключение.

Но я его уже не слушал, боль в груди начала стихать, дышать стало легче. Стараясь поменьше двигаться, я поудобней разлегся на кушетке. Вскоре появился хмурый Капралов, они привезли трупы нападавших. Повторный обыск нечего не дал, и Капралов тоже, начал сомневаться, а не настоящий патруль мы расстреляли. Документы, не придерешься.