Соломон восстал, подобно фениксу, хотя многие считали его безнадежным, и, взяв доспехи погибшего воина, начал сражаться с обновленной яростью и отвагой. Саул Тарвиц сразу же предложил ему командовать объединенными силами, но Соломон отказался. Он понимал, что воины всех Легионов видят в Тарвице командира, и менять руководство было бы бесполезно еще и потому, что героическое сопротивление предательству подходило к концу.

Массированные силы Воителя загнали их обратно в дворцовый комплекс, и Сыны Хоруса послали в атаку своих лучших воинов. Соломон понимал, что конец близок, и не хотел лишать Саула Тарвица славы последнего противостояния.

К удивлению Соломона, в суровых испытаниях этой отчаянной войны отличился не только Саул Тарвиц. Мастер меча Люций также демонстрировал чудеса храбрости и даже обезглавил капеллана Чармосиана, сразившись с ним на крыше транспортера на виду у всех воинов.

Как ни приятно было видеть успешно сражавшихся воинов, Соломон не мог освободиться от мрачных воспоминаний о гибели Кафена и от ужаса перед внезапной переменой, происшедшей с его бывшими боевыми братьями. Как могло случиться, что воины, стоявшие плечом к плечу в битве за Империум, теперь обратились друг на друга в смертельной кровавой усобице?

Что довело их до такого состояния?

Это было выше его понимания, и возникшую в душе пустоту не могла заполнить радость от гибели врагов. Предательство убило мечту о мирной Галактике, которую должно было унаследовать человечество, и видение будущего золотого века ускользало навсегда. Соломон скорбел о том будущем, которое выковывалось на мрачной наковальне Истваана III, и лишь молил, чтобы новые поколения смогли их простить за то, что они позволили такому случиться.

Он надеялся, что окружавших его воинов будут вспоминать как героев, но больше всего надеялся на удачный перелет «Эйзенштейна» Натаниэля Гарро, на то, что он донесет известие о предательстве Воителя до Императора. Саул Тарвиц рассказал ему, что его названый брат захватил фрегат и поклялся вернуться с верными Легионами и уничтожить Воителя.

Эта надежда, крошечный мерцающий огонек веры в спасение, придавала воинам сил, и они продолжали защищать руины дворца Регента вопреки всяким представлениям о логике и правилах войны. За этот героизм Соломон любил каждого из них.

С западных окраин города доносился далекий гул бомбардировки — там окопались Гвардейцы Смерти, гибнущие под непрерывным обстрелом предателей.

Соломон, хромая, обходил восточное крыло дворца. Величественные анфилады давно превратились в последовательность пустых залов с остатками мозаичных полов, а всю мебель уже растащили для сооружения баррикад. Несмотря на месяцы бомбардировок, своды дворца чудесным образом уцелели, а закопченные стены с обуглившимися фресками служили печальным напоминанием о недавно цветущем имперском мире.