Беспорядочно расположенные насыпи отмечали места последнего упокоения бесчисленных воинов. Это было ближайшим подобием кладбища из всего, что когда-либо ожидало мертвецов на поверхности Калта.

Нерхулум хранил молчание, предположительно вырезая отравленную плоть из тела Несущего Слово.

Кауртал спрыгнул вниз и зашагал среди грязи и обломков. Его красный доспех до пояса стал серым от пыли, поднимаемой при ходьбе. Первым телом, которое он вытащил из пыльного могильника, оказался Ультрадесантник в кобальтово-синем облачении, и Кауртал уронил труп обратно в сухую грязь. Закружились пыльные вихри, протестующие против непочтительного обращения с павшим.

Второй тоже был Ультрадесантником. Как и третий.

Воин нашел Несущего Слово, однако рука трупа с треском отделилась от плеча при попытке поднять останки. Смахнув пыль, Кауртал обнажил тусклый, посеревший красный керамит, который искал, а также эмблему на нагруднике — казавшееся бледным на темном фоне лицо, которому придали форму печальной маскарадной личины. Орден Железного Занавеса.

Кауртал потянулся к краям маски, готовясь оторвать костяной символ от брони. Несущий Слово с глухим стуком уперся в труп сапогом и потянул.

— Кауртал, — сдавленно произнесло наполовину погребенное тело, словно человек, давящийся пеплом.

Воин выпустил нагрудник, но мертвый Несущий Слово продолжил подниматься. Пыль с шипением сползала с керамита старого доспеха. Кауртал попятился, его когти удлинились, а между деформированных зубов повисли нити едкой слюны. Отступая, он натолкнулся на что-то холодное, пыльное и столь же мертвое.

— Кауртал, — проскрипело существо позади него. — Ты бросил Легион.

Вначале был свет — такой сильный и яркий, что жег, словно кислота. Это был свет в своем наивысшем проявлении, апофеоз понятия свечения, слишком яркий для смертного понимания.

В растворяющем жжении непостижимого сияния у него осталась лишь одна мысль — это смерть.

Наконец свет дал просочиться иному ощущению. Кауртал услышал грохот волн и крики. Крики мужчин, женщин и чудовищ, тонущих и пылающих в океане того же белого пламени, которое грозило поглотить его самого.

Трескучий удар вернул его обратно в комнату. На стенах с неравными промежутками располагались защитные руны и их более частые противоположности — символами призыва — многие из которых накладывались на своих собратьев. Некоторые были отлиты из меди, другие представляли собой лишь глифы, вырезанные ножом на темном железе опорных колонн. Кауртал потянулся к клинку, пронзившему грудь. Пальцы сомкнулись на металле, но он не смог вытащить оружие.