В этом свете Нумеон видел силуэт, окутанный божественной силой.

— Вулкан жив… — выдохнул он, давясь эмоциями и кровью.

Элиас убрал пистолет в кобуру, поняв, что против того, кто сейчас явится в реальность, тот будет бесполезен. Он уже тянулся к атаму и готовился бежать, когда узнал возникшую перед ним фигуру.

— Повелитель, — выдохнул он, опустился на колено и склонил голову перед Эребом.

Эреб не обращал на него внимания. Он смотрел на Джона Грамматика, который до сих пор стоял на рампе штурмовика, пораженный случившимся.

Капюшон путника был поднят. Силовую броню закрывала темная ткань. Под капюшоном не было лица — только серебряная маска, его имитирующая. В одной руке Эреб держал ритуальный нож, который тут же спрятал под одежду, другую же, бионическую, еще не обернутую в плоть, он протянул к фульгуриту.

— Встань, сказал он Элиасу, но смотрел на Грамматика. В его голосе звучали усталость и горечь, но вместе с тем — эхо истинной мощи.

— Вы прибыли как раз вовремя… — успел только сказать Элиас, прежде чем Эреб взмахнул фульгуритом и перерезал второму темному апостолу горло.

— Согласен, — сказал он, позволяя крови, хлещущей из артерии Элиаса, окрасить перед своей рясы.

Умирающий, неспособный остановить кровь из раны, нанесенной божественным оружием, Элиас мог лишь цепляться за своего бывшего господина. Он сумел ухватиться за серебряную маску и сорвать ее, после чего Эреб перехватил его дергающиеся руки и оттолкнул апостола прочь.

Когда Эреб повернулся к Грамматику, тот отшатнулся. На него смотрело какое-то подобие демона, с жуткой освежеванной плотью, кроваво-красной и покрытой рубцами, заживающими не так, как заживает обычная кожа и плоть. Они были темными, почти багровыми, и переливающимися потусторонним блеском. На макушке росло несколько небольших рогов — заточенных костяных наростов.

Элиас валялся у ног Эреба, разевая рот, как рыба, вытащенная из воды. Он умирал. Его отчаяние, должно быть, привлекло внимание Эреба, и Грамматик с облегчением вздохнул, когда эти дьявольские глаза его оставили.

Опустившись на корточки, Эреб обратился к своему бывшему ученику:

— Твоя глупость сравнима лишь с твоей недальновидностью, Вальдрекк. — Он продемонстрировал ему фульгурит, до сих пор слабо светившийся в бионической руке. — Это войны не выигрывает — куски дерева и металла на такое не способны. Копье — не оружие, что ты так искал. Оружие — это богорожденные примархи. Свое затачивать, вражеское затуплять.

Эреб наклонился и накрыл распахнутый рот Элиаса настоящей рукой. Борьба закончилась быстро и легко.