Демон изверг смерть, но он промахнулся мимо цели. Эрефен перешла на бег в последние мгновения перед ударом.

«Она видит тебя, — подумал Аттик, — тебе не застать её врасплох».

Настало время последней расплаты. Они добрались до монолита. Эрефен пробежала мимо Аттика.

— Время, — прошептала она. Движения астропатессы были странными, дикими рывками, вновь напомнившими Аттику о марионетках. Он видел, как воля Эрефен становится кукловодом её тела.

Демоны обрушились на последних выживших воинов 111-й клановой роты.

И Эрефен прикоснулась к башне.

Сила жадно поглотила её, словно наконец-то пойманную добычу. Эрефен позволила это сделать. Её окружили просторы совершенного безумия. Но она была не просто плывущим по волнам огоньком, ждущим поглощения. Психические силы Эрефен, пусть и не слишком могучие, были такими же настоящими, как и у башни. Она использовала свою материальность как якорь. Ридия выковала из своей личности адмантиумное ядро. Она сдерживала атаки. Из всепоглощающего притока откровений Ридия вырвала зерно истины — корпуса мёртвых кораблей, плавающие вокруг точки Мандевилля Хамартии. Мины себя оправдали. Астропатесса сделала это маленькое торжество оружием. Она использовала его, чтобы выковать свою военную песнь.

Мы ранили тебя. Мы раним тебя. Я раню тебя. Она стала единственной целью.

Она стала голосом. Посланием. Криком и предупреждением.

Варп был бесконечностью. Варп был ничем. Между Пифосом и Террой не было пространства.

Эрефен собрала всю свою волю, черпая силу в последних искрах жизни. Она использовала идеальную, безумную ясность аномалии. Она приготовилась послать свой крик через небытие.

Пульсирование исполинского здания замерло, дрогнуло, и Мадаил завыл проклятия, раскалывающие кости воздуха. Тварь бросилась на Эрефен. Аттик, прыгая с демона на демона, карабкался по лавине искажённой плоти варпа. Даррас бежал за ним, и они вместе оказались перед громадной тварью. Сержант ударил клинком в грудь Мадаила. Глаза захлопнулись. Клинок раскололся. Демон зарычал, пронзая Дарраса посохом. Оружие прошло сквозь тело, врезавшись в корчившихся у них под ногами порождений варпа. Мадаил напрягся, пытаясь вырвать его. Аттик сделал последний прыжок, бросая себя с поднятым цепным топором на чудовищную башку.

Голова дёрнулась вбок и вперёд. Челюсти сомкнулись на поясе Аттика и сдавили его, круша броню. Перед глазами вспыхнули предупредительные руны. Капитан не обращал на них внимания. Он не чувствовал боли.