Рука парня начала просачиваться за резинку милых штанишек белокурой. Она опять заголосила, со всей силы впиваясь пальчиками в ненавистную руку. Но парень был далеко не глуп, он ждал чего-то подобного. Чтобы окончательно деморализовать свою визави, он отвесил ей хлёсткий удар по лицу. Крик оборвался, девочка теперь смотрела затравленной волчицей. И в тот момент, когда парень запустил под сорочку девочки свою вторую руку, в помещении появился новый персонаж.

Конечно, это был я, собственной персоной. Совсем мелкий, но, несмотря на восьмилетний возраст, крепко, совсем не по-мальчишески, сбитый. Вошёл уверенно, мазнул безразличным взглядом по старшим пацанам и собирался уже отправиться делать свои дела, когда глаза уловили несоответствие. В туалете была девчонка! Увиденное настолько поразило меня — того, мелкого, — что я застыл немым изваянием, оторопело разглядывая белокурое диво.

Девочка было дёрнулась, надеясь на защиту, но её надежды быстро утекли в песок безразличия — не тянул этот шкет на защитника, никак не тянул… Также подумали и старшие парни. Конечно, все здесь друг друга знали. Но старшие в основном общались со старшими, они лишь время от времени делали набеги на территорию мелюзги. Поэтому в лицо пацанёнка знали, но вот что от него ожидать — даже не представляли. Общая старшековская бравада автоматически пометила нового персонажа как досадную, но незначительную помеху.

— Вали отсюда, шкет! — попытался шугануть меня длинный.

Я перевёл взгляд с девчонки на старшака. Мои ноздри раздувались, всё тело отчётливо впитывало разлитые в воздухе эмоции. Женский страх. Мужское возбуждение. Любопытство. Надежду. Всё это концентрировалось в нечто такое, от чего сознание начинало медленно плыть, уступая место чему-то бессознательному.

— Обойдёшься, старшак! — хмыкнул я, делая шаг вперёд. Мой палец указал на кудряшку. — Её здесь быть не должно!

— Тебе сказали: вали отсюда по-хорошему! — надвинулся на меня здоровяк с детским лицом. Но я даже с места не сдвинулся.

— Подожди, Кирилл, — подал голос заводила. — Эй, парень. Давай, делай свои дела, и иди, куда шёл. Это не твоё дело.

На мгновение в помещении повисла напряжённая тишина. Только к женскому страху теперь примешивалась толика недоумения: девочка никак не могла взять в толк, почему с этим шкетом вообще разговаривают. Скорей всего, и сами ребята до конца этого не понимали, но что-то в моём облике заставляло разговаривать. Не шпынять — а именно пытаться уладить дело миром. Заводила, как самый сметливый, с развитой чуйкой, ощущал это лучше всех в комнате.