Риктур поплыл обратно так же быстро, как и примерно час тому назад рванул на разговор с незнакомцем, но на этот раз он направил корабль не в голову нашего каравана, а прямиком к моему огромному судну, без дела болтавшемуся на воде. Это мне понравилось ещё меньше, чем неожиданная встреча с непонятным посланником. Нервы напряглись, словно готовая лопнуть, гитарная струна, и чтобы этого не произошло, я крикнул рулевому, пытаясь сократить время до неизбежной встречи:

— Поворачивай к нему! Видишь, поговорить со мной хочет.

По лицу Риктура догадаться, какие вести принёс гонец, было невозможно. Оно также, как и всегда, выглядело в меру серьёзным и сосредоточенным, а вот на моём, наверное, легко читалось всё, что у меня творилось на душе. Я первым и не выдержал, громко спросил подплывающего к нам командира, хотя знал же, что ветер отнесёт мои слова от его уха с лёгкостью.

— Не слышу ничего — скорее всего разглядев мои манипуляции губами, ответил Риктур. — Подожди, сейчас прижмусь, поговорим.

Дождавшись момента, когда между судами осталось пространство метра в полтора, я встал на свой борт и оттолкнувшись от него, быстро преодолел это расстояние, позволив рулевым снова разойтись в стороны, так и не опробовав прочность обшивки.

— Что случилось? — спросил я Риктура ещё в полёте.

— Атриус умер — без паузы ответил мне, он.

Хорошо, что к этому моменту мои ноги уже твёрдо стояли на палубе чужого корабля.

— Как это умер? — от неожиданности, задал я дурацкий вопрос.

— А то ты не знаешь, как умирают — спокойно ответил мне командир. — Но и это ещё не всё. На следующее утро после его смерти, Линта нашли мёртвым.

— Но такого просто не может быть! — услышав ещё более трагическую, для себя, новость, выкрикнул я.

— Я точно также сказал, когда услышал это — покачав головой сказал Риктур. — Но, когда мне рассказали о том, что затем произошло в столице, вот тогда мне стало действительно не по себе.

— А, что там ещё могло такого произойти? — чувствуя, как внутри меня всё похолодело, задал я очередной вопрос.

— Римк провозгласил себя императором и объявил тебя в не закона.

— На каком основании? — не зная, как реагировать на услышанное и чего дальше ждать от человека, принёсшего мне просто сногсшибательное известие, спросил я.

— Он всем объявил, что на самом деле ты никакой не племянник Атриуса, а обыкновенный самозванец.

— А ему то это откуда знать? — чуть было не выдал я себя, но тут же спохватился. — Я тоже про него могу много чего сказать, но это совсем не будет означать, что я говорю правду.

Кто такой Римк я толком не знаю. Предполагаю, что это один из тех трёх мужчин, с которыми мне, как то раз пришлось сидеть за одним столом, но ненависть моя к нему уже сейчас зашкаливает.