Эх, Мишаня… Мишаня, куда же ты влез?

Первый заданный вопрос оказался вовсе не о брате или увиденном граффити на русском языке. И задавал его совсем не инспектор: он лишь сидел и внимательно слушал. Дребезжал противным голосом знакомый Лангольер. Да-да, тот самый сухенький старичок, пытавшийся устроить головомойку после случая с Гочей. Тогда меня отстояла госпожа психолог, сейчас же…

- Курсант Воронов, какие отношения вас связывают с Валицкой?

- Обыкновенные.

Недоуменно смотрю на инспектора, но тот хранит молчание, а старичок продолжает пытать:

- Уточните свой ответ.

- Нас связывают отношения курсант-преподаватель.

- Тааак, – довольно тянет Лангольер. Поднимает лежащую перед ним бумагу и зачитывает: - за прошедший учебный год курсант Воронов посещал кабинет Валицкой А.В. семьдесят восемь раз. Это больше, чем любой другой курсант на потоке. Потрудитесь объяснить, с какой-такой целью наведывались к Анастасии Львовне, да еще делали это столь часто? И не говорите, что вечерние визиты связаны с учебным процессом. Вас нет в числе отстающих по ее предметам.

Очередная бумага покидает стопку и ложится передо мною. Разумеется, это был табель с оценками курсанта Воронова П.С. Нужное выделили жирным красным, на маркеры не поскупились.

- В цифры закралась ошибка.

- Да неужели, - сухонький старичок улыбается. Длинный узловатый палец вытягивается и тычет в бумагу. – Покажите, где именно.

- Не здесь, ошибка в другой таблице, где данные по количеству визитов к госпоже Валицкой.

- К госпоже…, - непонятно чему радуется Лангольер. Достает искомый листок и кладет напротив меня. – Потрудитесь указать на неточность, курсант.

Слово курсант прозвучало так, словно и не курсант уже вовсе, а самозванец, притворившийся оным.

Бегло пробегаю список фамилий в таблице. Действительно, я на первом месте с большим отрывом, далее следует Леженец, более чем с трехкратным отставанием. У нашего спортсмена всегда было слабо с психологией.

- Не вижу здесь фамилии Альсон, - говорю наконец.

- Альсон? Вы имеете в виду Лиану Смит?

Вот ведь старый крючкотвор. Ну да, малышку, вернее стерву с холодным сердцем, лишили родового имени, и теперь по официальным бумагам она числилась безликой Смит. Но то по бумагам, в жизни все оказалось несколько сложнее. Окружающие упорно продолжали именовать девушку Альсон и не важно: курсанты они или из числа преподавательского состава.

И дело тут вовсе не в забывчивости, скорее в принципах Организации: дескать, у вас, аристократов, своя песочница, в ней и возитесь, а в нашу внутреннюю кухню соваться не смейте. Поэтому знакомое «Альсон» и звучало на перекличках.