— Кто из Магистров спятил? — довольно грубо осведомилась Бестия. — И кто из них решил туда лезть — Алый, как старший? Или туда втащат Дремлющего и понадеются, что он не захихикает во сне? Стой-ка…

Она наконец совершила вывод и не сразу смогла выговорить это.

— И ты… на это согласился?

— Арктурос, Фелла, — тихо проговорил Экстер, — и, может быть, мне удастся выяснить, зачем было нужно уничтожать Холдонов Холм. Тогда это закончится раньше, чем могло бы начаться, надеюсь только, мы не опоз…

— Ты что несешь?! — от мощи голоса Бестии затряслись головки колокольчиков на столе. — Так значит, ты все-таки решил пойти на самоубийство? И сделать это таким способом, чтобы заварить еще одну кашу в артефактории: тебя ведь даже мертвым нельзя будет признать, потому что каждого, кто отправится за твоими костями, постигнет твоя же участь! Холдон побери, ты хоть подписал бумагу о назначении нового директора?

Если в голосе Бестии было какое-то ожидание, то оно осталось неудовлетворенным: Мечтатель, глядя в стол, покачал головой.

— В этом нет надобности. Я не буду отсутствовать долго.

— Какой идиот вдул это тебе в уши?

— В прошлые разы оскальники не причиняли мне вреда.

Бестия машинально открыла рот, чтобы осмеять и это высказывание, и поняла, что рот трудновато будет закрыть. Она совладала с собой в процессе вопроса:

— В прошлые разы… сколько же раз ты…

— Четыре. Ну… за это столетие, — директор наконец натянул и вторую перчатку. — Видишь ли, такова моя особенность: им не удается заставить меня даже улыбнуться. Не могу сказать, что это радует их, но… в общем, я хотел бы, чтобы ты присмотрела за артефакторием, в основном за новичками. На всякий случай я задействую защиту… директорского уровня, ту самую. Я… я не думаю, что задержусь в Оскальной пещере, но сначала мне придётся отправиться в Семицветник, и оттуда до Оскальной восемь часов лету, и потом, Магистры наверняка придумают еще что-нибудь…

— Можешь не тревожиться, — фыркнула Бестия, — артефакторий вряд ли заметит, что ты куда-то исчез.

Она грубила автоматически: в мозгу пятого пажа, как на дрожжах, вызревал вопрос. Директор, кажется, заметил вызревание, потому что двинулся к двери.

Не успел.

— Мечтатель. Оскальники правда могут ответить на что угодно?

— Я не спрашивал их о смысле жизни и создании мира, — ответил директор, становясь печальнее, — и мы никогда не беседовали о том, что такое они сами. Но вопросы о том, что происходит в Целестии, вполне им под силу.

— Но тогда… — Бестия сглотнула, — ты мог бы… ты никогда не спрашивал их, что случилось… ты знаешь… с ним?