— Фелла, я не был там… но она должна была стоять, как прежде…

— «Помним, чтобы презирать»?

— Да, кажется, примерно так…

Кристо перебрался поближе к Ковальски и даже осмелился на шепот:

— Они про нас что — забыли?

— Как и про то, что они, черт возьми, в моей комнате.

Дара немного помешкала, а потом поинтересовалась в лучших традициях Мелиты:

— Макс, тебе не холодно?

Ковальски почувствовал, что сил как будто прибавляется — от злости и от накатившего желания сбежать из этого сумасшедшего дома.

— Кто-нибудь объяснит мне связь между трупами, табличкой и зарослями тамариска?

Ни Бестия, ни Экстер, на это не среагировали. Фелла подхватилась на ноги, явно готовая убивать: скулы побелели, зубы обнажены в боевом оскале, которому позавидует Караул.

— Уничтожить эту деревню… эту табличку могла только одна тварь в Целестии, — она почти задыхалась от ненависти. — Тот, кого они обещали презирать. Тот, кого после Альтау не принял бы ни один дом, а это значит, что он все время скрывался и готовился нанести удар. Это значит, что он жив…

— Фелла, мне кажется, это несколько поспешно…

— Ты! Сначала выступаешь против Витязя, а теперь защищаешь того, кто… не сам ли ты на их стороне? Бессмертия нет, Мечтатель?

— Хм, — это прозвучало громко, сочно и почти торжественно. Бестия, которая готова была придушить директора, с некоторым удивлением вспомнила, что у беседы есть свидетели, и не замедлила накинуться на них. — Вы что тут делаете?

— Живем мы тут, — с сиротливыми глазами сообщила ей Дара. — Не все, но… частично.

Взгляд Феллы перешел с ее насмешливого лица на мрачную и издерганную физиономию Ковальски. Тот, отделяя одно слово от другого, будто говорил с безнадежной идиоткой, произнес:

— Кто. Заказчик. Покушения?

— Тамариск, — выцедила сквозь зубы Бестия ненавистное имя. Она не обратила ни малейшего внимания на переменившуюся физиономию Кристо. — Восьмой паж, предавший Витязя.

— Фелла, я бы не стал так…