До этого, она не испытывала подобных чувств к нему. Теперь раздражала даже мягкая добрая улыбка и заботливый взгляд.

«Это слуги Хозяина. Такие же, как и ни ты», — сказал Владыка.

— Они сделали тебе больно.

Пророк редко спрашивал. Ему всегда всё должно было быть известно. И сейчас, когда он хотел проявить участие, то делал это привычным образом… А, может, на этот раз действительно знал?

— Не так больно, как ты, — нашла в себе силы ответить она, теребя край платья. Пророк посмотрел на бывшую прислужницу с искренним непониманием. И потому ей пришлось продолжить так, как было для неё возможно. — Почему я не человек?

— Всё начинается с малого, — он присел, взрыхлил пальцами землю, освобождая корни придорожного растения и, аккуратно взяв его в ладонь, поднял. — Для того, чтобы цветок родился, сначало должно лопнуть семя. Оно ещё не живо. Но уже и не мертво. И чтобы вырасти, ему нужно время. И судьба на то.

— Нет, — она энергично отрицательно замотала головой. — Я уже приходила в мир. Живой. И человеком.

— И прожила данное тебе, оставляя после себя семена. Моя память о тебе стала благодатной почвой для новых грёз.

— Ты рассказал мне, как изменился мир, но… Но не от тебя я узнала, что мертва в нём!

— Это бы расстроило тебя, а мне нравится видеть твою счастливую улыбку.

— Как и оскалы тех тварей? — девушка продолжала настойчиво смотреть в бездонные бирюзовые глаза, как будто читала в них ответы, не слыша самого голоса. — Я ведь такая же, как и ни они. Как твои слуги.

«Это слуги Хозяина. Такие же, как и ни ты», — сказал Владыка.

— Они тоже воплощение моего желания.

— Сколь омерзительно тогда оно должно быть! — сморщилась от неожиданно охватившего её презрения Лисичка.

Чувства, которые она постепенно теряла к возрасту юности, кипели в ней с новой яростной всесокрушающей силой. Ей так и не довелось научиться усмирять их. Для этого надо было прожить несколько иное детство и отрочество. И потому ныне бег эмоций походил на дикую скачку или бурлящие волны в горной реке.

— Разве плохо, — начал было с хорошо слышимым удивлением Пророк, но Лисичка не постеснялась перебить его:

— Плохо! Если такие чудища убивают людей, то это плохо. Если мёртвые становятся убийцами живых, то это отвратительно. А когда все они гибнут из-за меня одной, то это ещё более гадко и мерзко! — она, испытывая жалость, смешанную с болью и упрёком, опустила на миг взор, прежде чем поднять его вновь. — Ты всегда был странным Пророком. Но что должно было произойти, чтобы долг сохранять равновесие мира стал отринут?

От серьёзности поднятого вопроса маленькое сердечко бешено заколотилось в груди. Может, для нынешнего человечества времена, которые были для неё привычны, прошли тысячелетия назад, а то и не наступали вовсе, но её от неё прежней отделяло лишь несколько дней и странные картинки воспоминаний о некой Грани. Всего несколько дней назад она не имела своего мнения. А теперь упрекала в лицо самого Пророка! И потому, всё-таки не выдержав остроты момента, Лисичка разревелась и снова побежала.