Наставник убежал.
Следующий час Серега плотно работал по своим командирским обязанностям. Самое основное – это все же корректировка. Тут все просто. Он видел, куда ведет огонь каждый из бойцов – трассеры, вспыхивая, обозначали место обстрела – и тогда, если была возможность, по внутренней связи подсказывал, что делала цель, как реагировала, указывал наиболее благоприятный момент для следующего выстрела.
Отработал, к примеру, Злодей по четырехсотому – но с первого раза не пробил. Контрóллер осыпал амбразуру в ответ – при этом Пашка после выстрела сразу укрылся, и механизм в человека не попал – и огонь на другой сектор перевел, следующую цель опознав. Если внешнего наблюдения нет, то и Злодей не сразу обстрел возобновит – это же и с духом собраться нужно, чтоб из-за укрытия хотя бы глаз под выстрел высунуть, да еще и цель нашарить… А здесь Серега сразу же оповещает – контрóллер ствол убрал, угрозы нет, можно. Злодей тут же выныривает – и снова его очередью!..
Либо, к примеру, ушел боец за укрытие от обстрела – а контрóллер, не будь дурак, навелся и ждет… Сунешься – а тебе навстречу свинцом! Так командир и тут на стрёме, предупреждает: не лезь пока, пережди!.. И как только механизм, не дождавшись цели, цель сменил – отмашка. И снова его, болезного, в бочину! Вот это и есть самое настоящее взаимодействие! Таким образом за час группа троих четырехсотых ушатала! Правда, и Серега основательно упарился: если единовременно с десятью бойцами работаешь, только и успевай руками, мозгами и языком шевелить...
И притом – это лишь одна из функций. Опять же и следить за каждым со стороны. В горячке боя забывается человек, хоть и отработано сотнями повторений, но не избежать этого, человеческий фактор. У кого-то локти в стороны торчат, кто-то прикладку не меняет, норовит из-за левого угла с правого плеча выйти… Но тут следует командирский окрик по громкой – и боец исправляется. Если же игнорирует – бывает, увлекся, – Серега такого сразу же в запас убирал. Посиди, отдохни, остынь. А то ведь нехорошо может случиться…
Второй час боя долой. За это время машины подошли совсем уж близко и маячили теперь у самой путанки, в пятидесяти метрах от стены. Правда, и у защитников тоже первый успех наметился – уничтожили ППК, которая перла прямо к воротам, по чистой полосе, проложенной платформой разграждения. Достигнув дохлого бульдозера, механизм попытался оттащить его, порвав и путанку – не тут-то было! Попробуй утяни десять тонн на гусеницах да плюс минные катки. Сдвинул на метр – и все. Постояв с полминуты – соображая, что же делать дальше, – ППК тронулась вперед… и полезла через своего неудачливого собрата. Решила, что так быстрее, чем обходить разградитель – это же снова мины искать, да потом еще путанку резать… в то время как с юго-западной башни усилили огонь и даже вышибли укрывающегося за кормой двухтонника. Механизм решил, что в приоритете сейчас именно скорость – быстрее уйти под стену, вплотную к воротам, выйти за сектора стрельбы и начать уже жечь сталь – и поплатился. Взбираясь на разградитель, платформа на короткое мгновение приоткрыла днище… именно этого и ждали операторы в нижних ДОТах. Две длинные очереди клином сошлись на цели, ударив в узкую темную щель, да еще и «Крюк»[115] отработал. Активная защита ППК наверняка успела опознать выстрел – но граната шла в днище, вне секторов пулеметов, и потому они даже не смогли встать на цель. Из-под платформы полыхнуло огнем, вся ее разлапистая конструкция окуталась вихрящейся чернотой – и рванула: сдетонировал боекомплект. Улетела куда-то в сторону башня; во все стороны брызнули ошметки, калеча пехоту; обиженно заверещав сервоприводами лап, стальная туша грузно осела вниз, громоздясь вторым этажом на разградитель, накренилась, съехала боком, с хрустом ломающегося металла придавив случившегося рядом паука, и замерла. Только передние лапы дернулись, подчиняясь остаточным импульсам, пришедшим на моторы.