Когда выстрелы затихли, а дула остывали, распространяя по коридорам запах горящего металла, где-то за завесой густого тумана из бетонных частиц и ошметков послышались крики раненных солдат. Если им повезло, то режущие осколки гранат всего лишь повредили поверхностные ткани, а если нет — то лучше бы им иметь аптечку возле поста, чтобы затянуть жгутом изрезанные артерии. Бойцы продолжали что-то выкрикивать друг другу, но ни один уже не мог вести огонь по нам, а пыльные облачка продолжали поглощать их возгласы, как бесформенный монстр, питающийся болью людей.

— Быстрее! Не теряем времени! — крикнула Жижа и уже рванула вперед во мглу, когда я успел схватить ее за локоть и остановить.

Может, то был мой панический страх, а может, я просто был чертовски неплохим инженером, пусть и радиосвязи, но едва уловимый скрип, который исходил из тумана, словно там кто-то ступал по хрустящему снегу, заложил в мой мозг мысль о той самой жопе, которая бывает всегда и везде.

— Обвал! — первыми заорали Вольт с Электролюксом, которые были на передовой.

— Назад! Назад! — вторил Калеб.

— В другой коридор!

— Налево! Налево!

В туманной мгле, едва различая объекты вокруг, мы кричали и перебивали друг друга в панике, сталкиваясь громоздкими костюмами в узком коридоре, пытаясь найти выход из ловушки. Фелин быстро проложила маршрут в обход и благодаря ее тепловизорам и инфракрасным радарам нам удалось развернуться и сорваться с натоптанного места наутек в противоположный коридор.

В ту же секунду потолок над охранным постом прорвало тоннами земли как раз в том месте, где орали поверженные осколками гранат Големы, они были еще живыми, но судьба решила похоронить их заведомо. И на том не успокоилась.

Одна за другой бетонные плиты, потревоженные ударной волной от гранат, давали трещины и обрушивались вниз позади нас, словно там на поверхности какое-то чудище гналось за нами по пятам. Серая, глинистая, влажная земля заполняла коридоры, точно вода на тонущем корабле. Потолочные плиты, объединенные стальным каркасом, рушили его целостность по цепной реакции, напоминая скалолазов, один за другим срывающихся в пропасть, обвязанные единым тросом.

Мы толкались в панике, наступали друг другу на пятки, страх оказаться погребенным заживо был мерзостнее даже чем быть съеденными зараженными! Хотя тут можно поспорить. Мы — дети подземной базы — с пеленок воспитывались в боязни перед двумя вездесущими угрозами: зараженные и земля над головой. Страх перед этими двумя явлениями повседневной жизни прописан в нашей поведенческой психологии рефлексами, которые мы с трудом можем контролировать, как человек, страдающий боязнью высоты. Ужас сковывает тебя либо наоборот заставляет подпрыгивать, как газель, учуявшая хищника. Вид реакции неважен, главное, что паника неподконтрольна нам.