В следующую секунду бойцы Крайслера атаковали нас второй волной, но на этот раз та была мощной, напористой и окончательной.

В физически ощутимом мраке, как если бы я смог взять его в ладонь, где-то из дверей холла, ведущих в сердце Зоны Браво перед нами, как из лопнувшего гнойника потекли ручьи света — вражеская подмога, вооруженная фонарями на шлемах, вбегала на поле боя, как подоспевшая кавалерия, махающая мечами направо и налево.

Вот почему они замолкли! Они все это время поджидали за бетонными экранированными стенами, не пропускающими электромагнитный импульс за пределы холла. Крайслер нашел управу на Падальщиков и все это время тщательно скрывал ее, потому что Триггер ничего не сообщил нам об ЭМП.

Снова град пуль посыпался на нас и мы едва ли могли теперь ему противостоять. Бойцы Крайслера выволокли целые стойки с десятками прожекторов и окружили нас ярким светом сотен ламп, которые тут же ослепили нас, как кротов солнечным светом. Они видели нас ясно и четко, обстреливая каждый сантиметр баррикад, словно желали пробить стальные листы насквозь. И снова интуиция подсказывала мне, что они недалеки от того момента, когда избитая, израненная, искромсанная сталь поддастся нещадному напору мелких свинцовых убийц и начнет рваться, как ткань, истерзанная временем. Мы же в свою очередь сделались абсолютно беспомощными! Мы не могли даже выглянуть из-за заграждений, чтобы стрельнуть хотя бы раз! Мы просто лежали на полу и ждали, когда оглушительный гром стрельбы прекратится нашим полным поражением.

— Буддист! — крикнула звезда моего сердца.

Я едва разобрал ее крик посреди хаоса пальбы, дымовой завесы, летающих искр.

— Черта с два мы сдадимся! — орала Ляжка.

А в следующую секунду проревела припев из своей знаменитой песни Красной Звезды надрывным голосом:

— Группа крови — на рукаве!

Я прямо чувствовал, как у Ляжки засвербели голосовые связки от раздражения остаточных частиц хлорацетофенона в воздухе. Ляжка вновь вытащила ФР-2, положила ее на стальной профиль баррикады так, чтобы максимально скрыться от свистящих вокруг пуль, и снова снайперская винтовка заверещала безостановочной трелью, которая разожгла в оставшихся в строю Падальщиках последние капли гордости за свое имя и отваги, что все сорок лет стояла между жизнью и смертью для десятков тысяч людей на Желяве.

— Мой порядковый номер — на рукаве! — вторил Легавый, крича песню, точно боевой клич.

И тоже высунул автомат из-за заграждения, паля без разбора, просто прочесывая ряды вражеских бойцов из стороны в сторону.

И в следующую секунду мы все запели!