Я чувствовала себя на месте Кейна, который вот так же, как я сейчас, ходил по городам на протяжении десятков лет и слушал крики смерти, вдыхал ее металлический запах, оседавший гнилью на языке. Как пророк по выжженной кровью земле, он ступал, избранный богом или природой свидетельствовать вымирание человечества без права на выбор исхода для самого себя.

Мои губы произносили лишь два слова, и то я не была уверена, что контролирую их:

— Не сопротивляйтесь. Не сопротивляйтесь. Не сопротивляйтесь…

А в голове отчетливо вырисовывался образ Кейна, твердившего:

«Не сопротивляйтесь. Позвольте вирусу превратить вас. Только так вы сможете победить его».

Я превратилась в Кейна — холодного расчетливого циничного наблюдателя.

Я не знала, слышат ли меня кричащие в смертельной агонии люди, наблюдающие за тем, как расчленяют их близких, как расчленяют их самих. Но я повторяла свою мантру и она спасала меня. Этого мне было достаточно.

В таком полусознательном состоянии я забрела в коридор, где меня ждал он. Я не сразу поняла, кто это. Солдат в форме Падальщика стоит посреди кровавой вакханалии: зараженные истребляли небольшую группу уцелевших людей. Они прыгали на людей и взмахивали острыми когтями, которые срезали куски плоти с бедняг, а то и пронзали насквозь, двум уже вырезали кишки, еще двоим перерезали глотки. Кровавые фонтаны взорвались под потолок и зараженные остервенело завывали, будто выкрикивая «Джекпот!»

Меня снова едва не стошнило, но странный солдат отвлекал внимание. Для зараженных он был такой же невидимкой, как и я.

И наконец вспышка догадки озарила мой мозг.

— Маргинал? — выдохнула я осипшим голосом.

Солдат слегка улыбнулся.

— Камрад, — кивнул он.

Его знакомый голос со столь родным картавым акцентом вернул меня из полусознательного состояния в реальный мир.

— Так вот ты какой, — произнесла я.

Он был невысокого роста, мало приметный. Если бы он прошел мимо меня, я бы и не запомнила. Волевой подбородок, как будто он был солдатом по крови, зеленые глаза и каштановые волосы. Невидимая канализационная мышь Желявы.

— Все это время ты был одним из нас, — наконец произнесла я.

— Так точно, камрад, — он снова кивнул.

Крики умирающих в агонии людей за его спиной прекратились, и теперь оттуда раздавалось лишь смачное чавканье. От мысли о том, что мне стало легче, когда люди умерли, я себя возненавидела.

— Как долго? — не понимала я.