Как последнее богохульство вируса над всем лучшим, что есть у людей.

Она смотрела на нас, едва ли узнавая, смотрела вокруг, изучая обстановку. Осознавая. Вспоминая…

А потом посмотрела вниз. Первым, что она увидела, это собственную руку, держащую что-то возле бедра видимо, она почувствовала боль от вонзенного шприца, не до конца понимая, откуда эта боль, чем вызвана, что она означает.

Тесса разжала ладонь и увидела другую руку в тактической перчатке. Не ее рука. Рука чужого. Рука друга. Рука самого близкого человека, которого она когда-либо имела. Наконец взгляд Тессы расфокусировался с этого единственного объекта осознаваемой вселенной, и она смогла увидеть. Смогла осознать масштаб потери…. Масштаб своей трагедии. Понять источник боли.

Ее глаза расширились, она сделала глубокий вдох и исторгнула из самой сердцевины души вопль скорби:

— Не-е-е-е-ет!

Тесса упала на колени, припала к груди Жижы, стала теребить ее лицо, бить по щекам, трясти за плечи.

— Не-е-е-е-е-е-е-ет! — рыдала она.

Мои глаза застилали слезы от этого зрелища. Калеб не мог смотреть. Он не мог даже подойти туда. Больше не хотел. Не желал признавать этот факт. Вьетнам плакала. Фунчоза тоже.

— Пожалуйста! Не-е-е-ет! Нет! — рыдала Тесса.

Осознав неотвратимость случившегося, Тесса бережно уложила тело Жижы себе на бедра и стала раскачивать, успокаивая себя, успокаивая душу умершего друга.

— Нет, нет, нет, — причитала Тесса.

Она рыдала громко, не стесняясь никого из нас. Рыдала отчаянно. Рыдала безостановочно.

Из самой глубины вернувшейся души. Рыдала не только по Жиже, но и по всем, кто сегодня пожертвовал собственными жизнями ради остальных, по всем, кто стал жертвой обстоятельств, кто погиб невинным, кто не заслужил этого кошмара.

Рыдала по себе. По своей навеки проклятой душе, которая никогда не найдет покоя за все то, что сотворила этим днем. Я не знаю, помнила ли Тесс, что делал вирус в ее теле. Помнила, ли как разрывала глотки людям собственными руками, как питалась их кровью, их болью, их плачем.

Господи. Никогда не захочу участи Тесс. Никогда.

Сзади послышался топот. На рев Тесс сбежались солдаты Нойштадта, уверенные, что так может реветь только зараженное чудище. И думали, что оказались правы, потому что зверь снова ожил, и они снова были готовы отправить ее на тот свет.

Мы тут же бросились им наперерез.

— Отставить!

— Отставить огонь!