– Боги посылают нам испытания, – зашептал Рик. – Настоящий воин примет удар грудью и не пошатнется.

– Я не воин, – ответил Егор. – И не хочу им быть.

– Боги выбирают за нас дороги, мы лишь идем по ним.

– Вот и иди, – фыркнул Брато и замолчал, так больше и не посмотрев на Рика.

– Ну и дурак, – ответил ему младший Саттор и едва не вылетел из строя, когда кулак Егора врезался ему в спину. – Совсем дурак.

– А ну тихо, – зашипел незнакомый военный. – Хорошо учебу начинаете.

Рик и Егор обменялись сердитыми взглядами, но припираться перестали. Военный еще некоторое время смотрел на них, но, убедившись, что малышня притихла, снова переключил внимание на трибуну.

– Курсанты и кадеты! – по плацу разнесся голос полковника Саттора. – Поздравляю вас с началом нового учебного года! Для кого-то всё только начинается, – взгляд коммандера скользнул в сторону сына. – Для кого-то заканчивается. Пройдет год, и выпускники Академии отправятся на практику. Возможно, кто-то решит, что военная служба не для него. И если такая мысль придет в ваши головы, то вы, скорей всего, окажетесь правы. Воин, не важно, какого он пола, не сомневается в своем призвании. Он уверенно идет по избранному пути. Как говорит мой сын: «Вселенная любит героев». Так вот я хочу сказать – в каждом из вас спит герой, но проснется он или нет, зависит только от вас.

Спасуете ли вы перед первыми трудностями, или рассмеетесь им в лицо – это зависит только от вас. Не от ваших преподавателей, не от будущих командиров. Первые обучат вас управлять машиной, вторые укажут курс, но вы и только вы решаете, идти по нему, или же свернуть в сторону! Отважных любит слава, упорных ждет удача, трус дотянет до старости и сдохнет в своей постели, трясясь над своей никчемной жизнью. К черту, постель! К черту, старость! Наш цель – звезды! Наша жизнь – космос! Наш удел – сражение и победа! Вперед, раздолбаи! Э… хм.

Последнее растерянное восклицание потонуло в восторженном реве воспитанников Третьей Космической Академии. Коммандер вскинул руку в воинском приветствие, скрывая за бравадой неловкость, и накал восторга увеличился в два раза.