Ночь в карцере была тяжелой. Рик не знал, как выглядит карцер у взрослых, но в кадетском корпусе это были маленькие комнатки с серыми стенами и одинокой койкой. Больше здесь ничего не было. Возможно, кадетов просто надолго не запирали, но мальчикам хватило и одной ночи. Осознание того, что завтра появятся родители, которым расскажут о произошедшем, напугало больше одиночки.

Рик Саттор вертелся с боку на бок, представляя, что может сказать ему отец. Он не раскаивался в том, что разобрался с Рене и его дружками, но волновался из-за того, что нарушил слово, данное коммандеру. Мальчик жмурился до мушек перед глазами, ворчал, вздыхал, даже пару раз всхлипнул. Он пытался придумать себе оправдание, но так и не нашел его, потому сдался и решил говорить только правду.

А потом младший Саттор вспомнил про Якоба Стивенса:

– Вот бы завтра приехал Яша, – помечтал он вслух. – Яша бы так сказал, что папа еще и похвалил бы меня. Э-эх…

Утром мальчиков выпустили на свободу. Все были бледными, притихшими, кроме Егора Брато, он был спокоен, кажется, даже выспался. Сильно трясся Денис Форд, бесконечно вздыхал Эдуард Аретино, молчал Никифор Бэнь. Люк Рене и Рик Саттор обменялись хмурыми взглядами и отвернулись друг от друга.

– Приводите себя в порядок, – велел дежурный офицер. Капрал Реджинальд был занят группой. – Потом вас отведут на завтрак.

Не сговариваясь, Рик и Егор держались рядом. Они не разговаривали, но улыбнулись друг другу, и Саттор отошел от Брато, чтобы зайти в освободившуюся кабинку.

– Только попробуй опять наябедничать, – услышал Рик шипение из-за двери, – мы тебя так побьем…

Саттор приоткрыл дверь и увидел, как Форд и Рене подступили к Егору.

– Встретишься со своей мамочкой, – кривляясь, произнес Форд.