– Я похож на шутника? – неожиданно зло спросил Стивенс. – Я, по-твоему, буду шутить по такому поводу? Я полный идиот?! – вдруг заорал адвокат, но тут же простонал: – Двадцать лет, ему же всего двадцать лет…

– Когда? – глухо спросил Рик.

– Завтра утром отправят. Рик… Ильса его утопила. Она дала показания. Ее не было на заседании, допрос шел в записи. Девчонка вбила в его гроб последний гвоздь. Такая жизнерадостная, совсем не похожая на жертву. Брато после этого от всего отключился. Не знаю, понял ли, что его ожидает, но, по-моему, ему уже было всё равно. Черт… – Якоб перевел дыхание, – что ж так жестоко-то? Это же Адора! Адора, вашу мать!

– Апелляция, – произнес Рик, вдруг погружаясь в вязкий туман прострации.

– Невозможна. Только не по этому приговору. Единственное, адвокат потребовал на анализ запись допроса, но он вел себя так, словно знал, где стоит протестовать, где акцентировать внимания не надо. Судья проверку одобрил. Думаю, с записью будет всё чисто, но мне разрешили присутствовать при анализе. Только это уже ничем не поможет. Мы проиграли, Рик, вчистую. Прости.

Сендер замолчал. Саттор еще некоторое время смотрел перед, затем уселся на корточки, тут же уселся на серое покрытие летного поля и подтянул колено к груди. Джерси и Форд присели напротив, остальные ждали стоя.

– Что? – тихо спросил Серхио.

Рик поднял на него пустой взгляд, а после тускло ответил:

– Адора.

– Что? – Джерси недоверчиво посмотрел на Саттора.