Впрочем, тут могло иметь место и посредничество генерала Романова. Нет, он не выставлял Рика из своей академии, но, прочитав его прошение, некоторое время рассматривал парня, глядевшего поверх головы ректора, затем кивнул и подписал.

– Можешь мне не верить, мальчик, но мне жаль, что ты уходишь, – сказал Алекс перед тем, как отдать прошение курсанту. – Однако ты принял верное решение, нам будет тесно вдвоем в этих стенах. Ты не простишь меня, а я не собираюсь ничего объяснять и извиняться, потому что считаю себя правым. ИВА – отличное место, где тебя подготовят, возможно, даже лучше, чем здесь. В любом случае, окончание императорской академии дает хорошие перспективы на будущее. Удачи, курсант Саттор.

Он подвинул на край стола прошение, Рик забрал его, хотел сразу уйти, но вдруг решил задержаться. Он, наконец, опустил взгляд на ректора и, борясь с эмоциями, ответил:

– Большая часть моей жизни прошла здесь, господин ректор. Детство, юность… Отсюда я собирался начать свой взрослый путь. Вы отняли у меня эти годы, уничтожили светлое воспоминание одним точным ударом. Теперь об этом месте я буду думать с горечью. У меня был лучший друг, какого только можно встретить, были парни, ставшие моей второй семьей. Был дом, где я знал каждую пядь земли. Был Таганай, в конце концов. Вы забрали у меня всё это и заставили усомниться в идеалах отца, которым я верил эти годы. Пираты уничтожили мою судьбу, данную от рождения, вы – новую, подаренную отцом. Вы попросту стерли мою жизнь, и этого я вам и вправду не прощу и не забуду. Но я остаюсь Саттором, а значит, сумею начать всё заново и в третий раз. Я не буду желать вам удачи, вы ее себе прекрасно создаете сами. – Рик невесело усмехнулся, но продолжил: – Мой отец умеет разбираться в людях. Знаете, он всегда отзывался о вас с уважением. И раз уж он увидел того, кто достоин уважения, то я желаю вам проснуться, потому что привык верить Георгу Саттору. Быть может, тогда вы сможете увидеть, что сотворили. Жаль, что это уже ничего не исправит. – Курсант расправил плечи, вытянул руки по швам и уже другим тоном произнес: – Разрешите идти, господин генерал.

– Идите, курсант, – устало махнул рукой Романов.

– Прощайте, Алекс, – вдруг без всякой субординации ответил Рик.

– Прощай, мальчик из другой эпохи, – на губах генерала появилась горьковатая улыбка. Это была их последняя встреча.

На следующий день, после того, как Егора приговорили к смертной казни, Рик проснулся с жесточайшим похмельем. Боб уже ожидал его пробуждения и сразу подал стакан, где был растворен тонизирующий препарат. Парень жадно выпил приятную на вкус жидкость, затем полежал еще пару минут, ощущая, как рождается заново. После принял душ, оделся и спустился к завтраку сосредоточенным и молчаливым.