– Прикрою, – сцедил сквозь зубы последнее словно Саттор, Брато тихо промычал:

– Угу.

Рик прошел до группы заключенных и остановился, встав так, чтобы видеть передвижения Ястреба. Егор еще некоторое время выбивал камень, наконец, тот выскочил из земли, и смертник потерял к нему интерес. Он еще немного постоял, глядя перед собой бессмысленным взглядом. После подошел к остальным и минут пять слушал пустой разговор. Вскоре, потеряв интерес и к нему, вернулся к скамейке. А еще минут через десять исчез за деревьями, пока надзиратели о чем-то лениво переговаривались друг с другом.

Саттор начал отсчитывать про себя минуты, прикидывая, где сейчас находится его друг. Вот он обходит здание по зарослям. Вот ищет куст со сломанной веткой. По идее, уже должен заметить, значит, нашел форму. Переоделся. То, что карманы не пустые, должен понять сразу, значит, достал записку с указаниями и тюбики. Теперь вводит под кожу жидкий имплант, меняя овал лица. Делает инъекцию пигмента у корней волос, чтобы окрасить их в темно-русый цвет. Теперь глаза…

Сколько прошло времени? Минут сорок, не меньше. До вылета еще есть время, а держаться уже почти не получалось. Рик чувствовал, как его трясет всё сильней, и только усилием воли заставлял себя продолжать разговор.

– Значит, улетаешь, – произнес один из заключенных.

– Ага, уже скоро, – кивнул Лофиас. – Полечу домой.

– Домо-ой… – мечтательно протянул второй смертник. – Остаток жизни бы отдал за то, чтобы хоть на часок оказаться дома.

– На хрена? – вдруг заинтересовался эратианец. – Вы же тут не за кражу леденца у младенца, да? Может тебя дома-то и видеть не хотят.

– Эй, – первый заключенный, еще достаточно крепкий с виду, придвинулся к Тиру. – Ты следи за языком. Не смей отнимать последнюю радость, мы свои грехи здесь кровью искупаем.