— Я могу отказаться? — задал я встречный вопрос.

— Отказаться можешь. Сейчас, — улыбнулся он, однако тон явно не соответствовал его мимике. — Ты можешь трясти яйцами, а можешь срубить деньжат, решай сам, но здесь и сейчас.

Лёгкие деньги и высокие риски или честная утомительная работа и мало денег? Выбор вроде очевиден для честного человека, но… Если прибавить ещё и жизнь сестры, сроки для покупки лекарств, их цены…

Твою мать! Хотелось схватиться за волосы и удариться головой о стену, чтоб прочистить мозги. У меня папа полицейский, если разведает, то мне точно влетит. И ему тоже. Сын полицейского влез в криминал. Но с другой стороны, разве это не будет малой платой, если я спасу Наталиэль? Можно будет купить самые дорогие лекарства и спасти её.

Эти мысли кружились в моей голове, повторяясь раз за разом. Сестра — деньги, сестра — деньги, сестра — деньги. Я больше ни о чём думать не мог, кроме как об этом.

Но самое главное — страх. Страх, что поймают, страх, что за эти правонарушения мне придётся ответить, страх от чувства, что тебя уже преследуют и большой брат уже следит за тобой. Того, кто в этом деле давно, такое даже не волнует. Но для человека, который до этого ничего общего с подобным не имел… у меня такое ощущение, что все в округе уже знают, чем я занимаюсь. Это смешно, но не для меня.

Чего греха таить, мне всего шестнадцать, и опыта в жизни у меня столько же, сколько воспитанности в Сирене. Для меня это ново, незнакомо, а учитывая отца, который немало рассказывал о том, как ловят такую мелкую шпану, так ещё и приправлено страшными историями о закономерном итоге.

А он таков — нас схватят.

И всё же…

— Конечно, обращайся, когда понадобится помощь. Буду рад поработать. За хорошую плату.

Алекса же не поймали за это время? Да и этот не сидит пока. Так почему меня должны сразу схватить? К тому же, вылечим сестру и сразу брошу это занятие. А если попадусь… дадут мне скорее всего условное. Это не такая уж и большая плата за её жизнь.

— Отлично, Али говорил, что ты правильный пацан. Тогда как договаривались, он скажет тебе, когда и что, но… — он приблизился ко мне так близко, что наши носы едва не касались, и его приветливая улыбка сменилась холодным и безжалостным лицом конченого подонка. — Выкинешь какую-нибудь хуйню или подведёшь нас, и я тебя на сало нарежу, ты понял?

Его голос был низким, угрожающим, с лёгкой хрипотцой. Хорошо поставленный для таких угроз. Однако сомневаюсь, что он блефует. Наверняка хоть раз, да приходилось калечить людей. А может и убивать, как знать.