– Пьянь! Все мозги пропил! – заорал он. – Я тебя в этой же камере сгною, сволочь! – Повернулся ко мне и, не скрывая злобы, прорычал: – Ну, студент… – Погрозил пальцем и приказал: – На допрос его.

В комнате дознавателя стояли два стола и два стула. За одним столом сидел серый, за другим писарь. Под потолком магический светильник. Арестованным стул не полагался. Я и писарь находились на свету, серый тонул в полумраке.

– Итак, заключенный, – обратился ко мне серый, – готовы давать признательные показания?

– Прошу простить, господин коронер, но я не являюсь заключенным, пока не проведено предварительное следствие и королевский прокурор не вынес постановление об аресте. Сейчас я задержанный по подозрению. И только. Кроме того, хочу выразить протест по факту неподобающего обращения со мной. Меня били надзиратели, заковали в кандалы и в нарушение моих прав дворянина держали в общей камере. Предупреждаю, что по выходе из тюрьмы я вызову вас на поединок чести. Кроме того, королю будет отправлена нота от нехейских баронств. И все, кто обращался со мной неподобающим образом, будут наказаны согласно обычаям нашей страны.

Писарь замер и посмотрел на серого. Тот усмехнулся и приказал ему:

– Этого не пиши!

Я тоже посмотрел на замявшегося писаря и приказал:

– Пишите, господин секретарь, или вы разделите участь преступников.

– Не писать! – приказал серый, в его голосе прорезались визгливые нотки.

Писарь затравленно посмотрел на нас, выронил перо и упал со стула. Бедняга от переизбытка впечатлений потерял сознание.

Я изучающе посмотрел на серого. С чего бы он такой смелый и уверенный, что я его не достану? На что надеется? На то, что сможет удерживать меня в камере до моей смерти?

– Зря вы надеетесь избежать, господин коронер, справедливой расплаты. Преступления против нехейца срока давности не имеют. Поверьте, придет время, когда вы позавидуете мертвым.

– Вы мне угрожаете? – Он повертел шеей, как будто ему воротник был тесен и натер ее.

– Не путайте понятия «угрожал» и «предупредил о последствиях», – улыбнулся я.

Серый опять побагровел и, набычившись, отчего стал выглядеть смешно, проговорил:

– Тебе еще надо будет выйти из тюрьмы, щенок. Дежурный! Увести заключенного.

После ухода учителя Фома встал из-за стола и словно растворился. Он стал незаметным для простого взгляда, сливаясь с окружающей обстановкой, как предмет неодушевленный – стол, стул или барная стойка. Случайный взгляд, брошенный на него, не задерживался на нем, а фиксировал предметы за ним, справа или слева.

Орк прошел вдоль столов, присматриваясь и прислушиваясь к посетителям, и выделил троих хуманов, что изредка бросали взгляды на их стол. Один из этой троицы поднялся и пошел за учителем. Фома вышел за ним и увидел, что тот растерянно оглядывается. Бросился влево, потом суматошно вправо, но улица была пуста, и только редкие фонари освещали блеклым светом дорогу к крепости. Хуман вернулся и что-то стал говорить оставшимся двоим, затем, кивая в знак согласия, выслушал какие-то указания и стремительно вышел. Фома снова последовал за ним и дошел до особняка, сквозь закрытые ставни которого пробивались лучики света. Долго человек там не задержался. В доме погас свет, и оттуда вышли десять вооруженных человек, закутанных в черные плащи. Среди них Фома опознал одного мага. Они, не оглядываясь, направились к портальной площади и скрылись в темноте. Он не пошел за ними, понимая, что те готовят засаду, а вернулся в трактир, подсел к своим и стал рассказывать: