Сразу за ним в фургон заглянула мерзкая синюшная морда, в которую я тут же неосознанно ткнул лезвием глефы, какую не выпустил из рук. Раздался мерзкий, режущий по ушам визг.

Где девушка? Саманта изломанной куклой лежала у борта, присыпанная огромными клубнями. Бросился к ней, откинул все в сторону. Пощупал пульс — живая, но жилка под пальцем билась еле-еле. Едва ощутимо. И что делать? Что?! Где этот чертов Джоре? Где остальные?

Адреналина в крови столько же, сколько в голове непонимания.

Осторожно-осторожно выглянул из фургона и тут же отпрянул назад. Еще один синемордый — на первый взгляд высокий гуманоид, стоял чуть сбоку, он сжимал в руках короткий лук и, заметив меня, в долю секунды выпустил стрелу. Вовремя я убрал лицо, даже ветром обдало от этого снаряда. Просвистел, мля. А на душе все заледенело. Меня вновь могли только что убить! Не стал прижиматься к борту, и сделал все правильно.

Я даже не понял как, но буквально в несколько секунд вся стенка ощетинилась торчащими наконечниками стрел, которые вышли из досок сантиметров на тридцать — сорок.

Дела…

Опять раздался визг, бульканье и тишина.

В этот момент показался наставник, весь в крови, глаза под бесцветными стеклами защитных очков горели злым огнем. Он сразу кинулся к раненой девушке, поводил над ней руками. Затем достал аптечку, покопался в ней и всадил шприц-тюбик в плечо Саманте.

— Хватай ее! — скомандовал мне, я в это время успел, высунувшись наружу, забрать кристалл с убитого мной синемордого. Он не пережил встречи с глефой.

Повинуясь приказу, взвалил девушку на плечо, которая даже не застонала и не выказывала никаких других признаков жизни, вслед за наставников выбрался наружу.

Ожидал увидеть полный разгром. Однако, обнаружил только троих верховых, вместе с лошадьми лежащими или мертвыми, или в беспамятстве. Одного коня не хватало. С пару десятков тел агрессивных гуманоидов разбросанных в «творческом» беспорядке — разрубленные напополам, с отсутствующими конечностями и головами, валяющимися рядом. Кругом все залито кровью, и окутывал ее запах. Насыщенный, густой, железный, казалось, обволакивал собой все. И амбре выпущенной требухи щекотало ноздри.

Кроме нашего фургона, перевернутого посреди дороги, других не наблюдалось. Сбежали? Сделали ноги? Суки! Оба запряженных шайра были истыканы стрелами. Возница свесился с облучка, между глаз у него тоже «красовалось» черно-красное оперение.

— Кто это? — отчего-то крикнул, борясь с позывами рвоты, стараясь не смотреть, как нашинковал наставник голубых, оказавшихся вполне обычными людьми, только с другим цветом кожи.