— Стало быть, на старое место службы вернули? — сказал я, помолчав.
— Да нет! Говорю ж, к нам сюды.
— Ну, он же раньше здесь у вас и служил? — пытался разобраться я.
— Не-е-е… До преш не-е, не у нас. Он тама, в Захребетье всё. У нас не-ет!
Опять не сходится. Или я — дурак, или лыжи не едут.
— Так он же капитаном-то у вас здесь был, раз отсюда уехал. Или я путаю?
— Капитаном был, да! От нас капитаном и уехал, да сказывают, сразу ему там новый чин-то и вышел. Грамотка от государя пришла, так, мол, и так, за спасение Великого князя Николая Андреича, храбрость и всё такое… Вот! А Николай Андреич добра-то не забыл, да вишь, и сам вступиси, как время пришло.
Я ни хрена не понял, и решил прояснить другой вопрос:
— Терентий Акимыч, а почему графиня Морозова его «дядя Коля» зовёт?
— Дык эта… известно что! Он же ещё тоды, коды князя-то спас, яво здеся у нас подлечиться оставили. Ито сказать, сильно его изрубили, чуть живой был. А княжна Тихонравова, ну, Катерина, дочка младшая князя-то нашего, она тоды в школе тут училась. Последний годок. Вот она его и пользова. Ну, случилась промеж ними любовь. Да и князь-то его у себя в доме привечал, герой чай, не хухры-мухры. А княгиня-то, она вишь супротив была, чтоб Катерина за него замуж-то… Так у них и не сладилось. А Ольга-то, она Катерине племянница, ей тоды годков пять было, всего-то не понимала. Так вот и осталось, что «дядя Коля» да «дядя Коля».
Я хотел было спросить, что там у них дальше приключилось, но Акимыч опередил меня:
— Ещё разочек, и будя! Хорошего надыть помаленьку, а то кабы не привыкнуть!
Когда я раскрасневшийся возвращался к себе, все кто встречался мне по дороге, смотрели на меня как на чудо невиданное. Разгадка ждала меня в номере. Она вела светскую беседу с Леркой, пила чай, носила синий мундир и называлась солдат Ерёмин.
Когда я вошёл Ерёмин вскочил, коротко поклонился и сообщил:
— Яво выскоброде господин премьер-майор Горбунов приглашает господ Малиновских отобедать с ним. — И поклонившись ещё раз, добавил: — Вона и дрожки прислали.
Вот так. Дрожки прислали. Приглашение, от которого невозможно отказаться.
— Собирайся, Саша. Я уже готова.