Спустившись к воде, я отметил, что в свете фонаря приходящие из ночной черноты волны стали как будто бы повыше и на них появились белые такие гребешки пены.

— Ну что Май, давай по той же схеме ты на веслах полегоньку, а я буду сеть выбирать, окей?

— Не вопрос… и-и-к!

— Ты как в норме, дружище?

— Все а-атлично… пшли!

Вот горе луковое напился как прачка! Но делать-то нечего, я один сетку перебирать не пойду, страшновато несмотря на количество выпитого.

Надев и включив себе и капитально пьяному Маю налобные фонарики, я вручил ему еще и основной большой фонарь, чтобы он мне подсвечивал по мере необходимости.

Отважно борясь с волнами, мы едва не опрокинулись, когда отчаливали от берега. Май, видно, от избытка чувств гребанул так что я чуть не вывалился из лодки! А он с лицом бывалого, морского волка бодро запел разбойничью песню:

— Корса-а-р летит, черпая воду бортом,

Крова-а-вый Пит, стоит на шканцах чертом,

Немно-о-го пьян, наш славный капита-а-н,

Единственным, но верным глазом сверлит окея-а-н!

И откуда только он такого понабрался… но было прикольно и я, поддавшись пиратскому настроению моего юнги, тоже запел легко запомнившиеся слова припева:

— Эй-ей-ей! Крепи покрепче парус парень,

Эй-ей-ей! Откуда взялся ты увалень,

Эй-ей-ей! А ну крепи живе-е-й,

Не то сейчас к чертям, собачьим вывешу на ре-ей!