– Знаешь, а у них оно есть, – произнесла я. – У Альф, в Виндхэме. И не только в помещении с резервуарами, но и в камерах, и в коридорах.

Я рассказала ей то, что рассказывала Пайперу: о стеклянном шарике, свисающем с потолка в моей камере, его немигающем, холодном свете.

Она кивнула.

– Я так и думала. Если это всплывет, поднимется шум, но я уверена, что занимаются этим уже годы. Даже странно, что они мало чем пользуются. Говорят, в Старую Эру были машины, которые ездили сами по себе и даже летали. Да вообще столько всего имелось! Готова спорить, некоторые в Совете не прочь всё это восстановить, если бы поддержал народ. Но страх взрыва въелся очень глубоко, и Совет понимает, что лучше не рисковать и держать всё в тайне, а то может случиться новая чистка.

Мы с Зои одновременно обернулись, услышав глухой металлический скрежет. Кип с трудом открыл то, что осталось от двери, ведущей в полуразрушенное каменное строение, почти полностью ушедшее под землю. Рука Зои тотчас метнулась к ножам, но скрежет стих и ничего не последовало, лишь облако пыли взметнулось и осело на волосы, лицо и плечи Кипа.

Она вздохнула, повернувшись ко мне.

– Дали бы ему трубу или барабан, шума было бы не намного больше.

Но я не сводила глаз с Кипа, увидев, как внезапно он застыл. Покрытая пылью рука напряглась, продолжая держать дверь. Я дотронулась до него, но он не пошелохнулся. Я не сразу поняла, на что он так пристально смотрел, отчасти потому, что Зои подошла к нам и заслонила свет, проникающий из дверного проема. Но даже различив, что находилось внутри помещения, я не сразу догадалась, отчего Кип так потрясен. На первый взгляд всё выглядело вполне безобидно: на стене висел шкаф, его дверцы, видимо, оторвало взрывом. Из шкафа свисали, извиваясь, провода, некоторые – одиночные, другие – в связке. Их цвета поблекли, но все еще оставались различимы: красный, синий, желтый. Ничего особенно драматичного в этом зрелище не было: просто еще один обрывок разбитого и чуждого мира Старой Эры.

А потом стало понятно, что не таким уж и незнакомым это было. Мне вспомнились провода, извивающиеся вдоль стен над резервуарами. Местами связанные вместе, а кое-где – разветвляющиеся, точно плющ. Провода, шнуры, трубки. И как наглядное свидетельство: все еще видимый круглый шрам на запястье Кипа там, куда входила одна из трубок.

Я попыталась увести Кипа от двери, но он словно остолбенел. Мне пришлось обхватить его обеими руками и вытянуть на свет, как только Зои отступила от прохода. Я повернула его к себе лицом, не разжимая рук, но он по-прежнему не отводил взгляд с двери. Лицо его точно окаменело, и сам он не произнес ни звука.