Опрометью вернулся назад и заскочил в продуктовый магазинчик. Швырнул перед кассиром-пакистанцем десятидолларовую купюру:

– Четвертаки. Мне нужны четвертаки.

– Мы не меняем…

– Дай мне четыре чертовых четвертака, а остальное оставь себе.

С удивлением оглядев его, пакистанец медленно открыл ящик кассы. Покопался там с таким проворством, будто все происходило в воде, при этом негодовал:

– Сумасшедший, опять мне на голову сумасшедший…

Купер схватил монеты и побежал к телефону-автомату. На пути лишь чудом не сбил девицу – по виду жительницу пригорода – с роскошной прической, но бега ни на йоту не замедлил.

Сунув в автомат две монеты, набрал номер Натали. Сердце Купера стучало сильнее, чем совсем недавно на кладбище, руки дрожали.

Гудок. Еще гудок. Еще гудок.

«Давай же, давай, поднимай…»

– Привет, Купер, рад, что ты все же соблаговолил позвонить домой.

Мир вокруг понесся бешеной каруселью, и, чтобы не упасть, Купер схватился рукой за стену.

Голос! Он знал этот голос.

– Диксон.

– Рад, что и ты меня узнал.

– Где мои?…

– Дети – хочешь ты спросить? Так они в безопасном месте. И твоя бывшая женушка там же. Все в любящих руках Службы справедливости.

«Что бы ни случилось, я позабочусь о твоей семье».

Куперу хотелось заорать, но он отлично понимал, что угрозами дело не поправишь. Тем не менее он все же проорал в трубку:

– Послушай, ты, кусок дерьма, если с моими детьми…