– А говорил ли он что-нибудь о тех, кто напал на нас в лагере?

– Нет, товарищ генерал. Сказал, что расскажет всё, когда вы проснётесь. Думаю, что ждать осталось недолго.

– А что ты лыбишься?

– Да как-то смешно мы выглядим в этих старинных балахонах. Впечатление такое, что мы перенеслись этак лет на двести назад в прошлое. Вы обратили внимание, во что обут сам Фантом?

– Нет.

– У него на ногах лапти!..

Когда Томилин со Степаном вернулись в избу, Бурмистров с Кузьминым уже сидели за столом, Алексей во главе стола, Владимир по левую руку от него. Томилину он указал на место возле себя справа, а Степана посадил рядом с Владимиром. Наблюдая за Алексеем, Томилин обратил внимание на то, что помимо внешних изменений в облике его друга, у него изменилась манера общения. Она стала теперь какой-то певучей, с вкраплениями старославянского диалекта.

На столе в изобилии были представлены дары местных лесов, от солёных груздей до мороженой морошки и клюквы. В глиняном горшке дымилась какая-та каша, которую дополняла миска с квашеной капустой. Также было много рыбы, как вяленой, так и сушёной. Вместо хлеба на столе лежали лепёшки, а завершал это изобилие небольшой бочонок мёда. Как только Томилин со Степаном уселись за стол, Алексей начал читать молитву:

Никто из присутствующих после прочтения молитвы не посмел нарушить молчание, и поэтому дальнейшая трапеза прошла в полной тишине. Было только слышно, как весело потрескивают дрова в печи да стучат деревянные ложки. Когда с едой было покончено, Алексей вышел из-за стола, подошёл к образам, перекрестился и достал из-за иконы Божьей Матери матерчатый свёрток, с которым вернулся на место. Развернув ткань, он извлёк из неё длинный металлический предмет, чем-то напоминающий большой тесак, и, посмотрев в глаза офицеров, грустно произнёс:

– Ну вот, друзья мои, и настал тот час, когда вы можете воочию созерцать Копьё Судьбы.