Оказалось, что из пяти истребителей эскорта один находится рядом с Эваром, а четыре других унеслись за англами.

— Жан, так ты меня сопровождаешь?

— Точно! — ухмыльнулся главный путчист. — Через десять минут тебе садиться на Лютецию, готовься!

Эвар кивнул, вздохнул и сосредоточился на показаниях приборов. Умный автопилот сам вёл машину на посадку, и пилоту практически ничего делать не оставалось. Истребитель маршала летел немного сзади, видимо, подстраховывал от нежелательных сюрпризов. Вот и космодром… Шасси мягко касается посадочной полосы, корабль тормозит… Всё, приехали. Эвар прошёл в салон и улыбнулся жене:

— С приездом, милая! Наконец-то мы вдали от всей политической грязи, которая норовила прицепиться к нам!

Мадлен громко рассмеялась, отчего Пьер посмотрел на маму удивлённо.

— Любимый мой! Ведь точно так же мы рассуждали совсем недавно, когда вернулись к себе домой на Марселию!

Эвар смутился. В самом деле — сбежали домой от политических дрязг, а они последовали туда. Видно, такова судьба. Он вздохнул, поцеловал сначала жену, затем Клару и Пьера и сказал:

— Милая, ты права, но я надеюсь, что на этот раз всё будет хорошо. Пойдём наружу!

Эвар развязал пленника, и вся компания неторопливо вышла из звездолёта. Тут же выяснилось, что их встречает добрая половина мятежного Совета. Маршал уже благополучно приземлился и, сняв с себя гермошлем, стоял среди встречающих. Появление из звездолёта мрачного премьер-министра было встречено радостными аплодисментами. Бедняга испуганно вздрогнул и сделал было движение, словно хочет вернуться в корабль, но его уже мягко взяли за локти офицеры Службы Безопасности, один из которых был знаком Эвару по прежней работе. Февр прошёл немного вперёд и, радостно улыбаясь, протянул Эвару руку:

— Поздравляю, коллега! Отличная работа! Думаю, на этом можно считать гражданскую войну в нашей стране завершённой.

— Безусловно! — кивнул Бордо. — А вы как полагаете, ваше превосходительство?

— Что вы со мной сделаете? — всхлипнул премьер-министр. Только сейчас Эвар заметил, что его узник плачет.

— Надеюсь, вы не думаете, что мы вас убьём?! — недовольно заметил Февр. — Ничто страшнее домашнего ареста вам не грозит. Однако я надеюсь, что и этой меры удастся избежать, если будете благоразумны.

— Что я должен делать? — уже гораздо спокойнее, почти деловито поинтересовался пленник. — Выступить по телевидению, призвать наших сторонников сложить оружие?

Эвар не удержался и хмыкнул. Премьер-министр сам требовал подобных вещей от других и поэтому теперь ожидал, что и его принудят к тому же.