— Да, конечно! — кивнул Эвар, и молодые дамы ушли. Отец семейства заглянул в детскую: Пьер строил башню из кубиков, а Клара играла с большой плюшевой собакой. Решив не мешать им, Эвар тихонько прикрыл дверь и включил телевизор. В выпуске новостей сообщали о прекращении противостояния Совета и свергнутых министров, о формировании временного правительства и обсуждении законопроекта 'О смертной казни' во вновь собравшемся парламенте. Вкратце упомянули его, Эвара, вступление во временное правительство, но не уточнили, на какой пост. Эвар покачал головой: похоже, его решили держать за болванчика, о своём продвижении приходится узнавать из телевизионных новостей. Коли так, на президентский пост соглашаться не стоит. Впрочем, можно ещё подумать.

Поразмыслив, чем бы заняться, Эвар заглянул в семейную библиотеку. На столике справа от книжного шкафа лежали семейные фотографии. Эвару пришло в голову, что неплохо бы ознакомиться с ними. Жерар снисходительно заметил, что и так всё отлично помнит, но возражать не стал. Эвар взял альбом, открыл его… и обмер: на него смотрело, улыбаясь, его собственное лицо. Вернее, то лицо, которое он видел в зеркале лет пять назад…

Сначала Эвар растерянно подумал, что Мадлен украдкой засняла его где-то… более молодым? Бред… Однако и подпись под снимком гласила: 'Жерар на выпускном вечере'. Трясущейся рукой Эвар пролистал альбом. Фотографии его, Мадлен, их вдвоём, с Пьером, детские, подростковые… Вот он, Эвар, в форме десантника галлийской армии…

Он едва удержался, чтобы не выронить альбом и его содержимое на пол. Аккуратно закрыл и положил на место. Чтобы отвлечься, снова прошёл в детскую, убедился, что всё в порядке, вернулся к злосчастному альбому, собрался с духом и снова заглянул внутрь. Нет, всё правильно: на всех снимках, где полагалось быть Жерару Ларм, находился Эварист Галуа собственной персоной. 'Ничего не понимаю… Я сошёл с ума? Мадлен так пошутила? Да разве это возможно? Жерар, что скажешь?' Однако и Жерар был растерян этой тождественностью ничуть не меньше и только уверял, что это действительно он, никаких подделок. Эвар тряхнул головой, прошёл в спальню и посмотрел на себя в зеркало, перед которым обычно причёсывалась жена. На этот раз, впервые за всё время пребывания в Галлии, на него уставилась только одна физиономия — та, с которой он прибыл из Парижа в Амазонию. Загорелое, мужественное лицо Жерара исчезло. Может, его и не бывало никогда? Мерещилось раньше, а теперь наваждение прошло? Ну и чудеса… А вдруг как раз Эварист Галуа — наваждение, вызванное нагуалями, и он, Эвар, на самом деле и есть Жерар Ларм, у которого возникла ложная память? Мир Спасения — иллюзия?