– Да, Фил? Сделаю все, что надо.

– Перед хозяевами квартиры неудобно. Сможешь здесь все в порядок привести? Деньги я дам, только надо будет в банк заехать… Хотя… Черт, они же все мои документы зачем-то забрали!

Не «зачем-то», а чтобы не смог догнать. Костя Панченко оказался предусмотрительным гадом. Но ребятам об этом знать не надо.

– Деньги у нас есть. Я займусь, – предлагает Рыжая. – А то Славка тебе понакупит мебели…

Сява согласно кивает.

– Спасибо, я верну. Тогда на этом все. А, вот еще. Отвезите меня в гостиницу. Надо, чтобы номер вы сняли на свое имя. У кого паспорт при себе?

Сява зачем-то хлопает себя по карманам и качает головой, а Вероника достает из сумочки документ.

– У меня с собой. Я оформлю на себя. Поехали! – она встает.

– Нет, погодите.

Я тоже встаю и иду в спальню. Там под кроватью лежит окоченевшее тело Васьки. Я достаю ее и прижимаю к груди. Глаза моего питомца остекленели, шерсть потускнела и топорщится. Сердце разрывается, и мне хочется закричать во весь голос так, чтобы выпустить гнев и боль наружу, но вместо этого я только говорю севшим голосом:

– Надо похоронить.

* * *

– День добрый, Филипп! – бодро приветствует меня Виницкий.

– Не очень добрый, Николай Сергеевич.

Я позвонил ему из номера отеля, куда Вероника заселила меня по своим документам, стоило захлопнуться за ней двери бюджетного гостиничного номера.

– Рассказывай.

– Костя Панченко подвесил на меня смертельный дебаф. Своими силами мне его не снять.

– Сколько до активации?

– Чуть меньше шестидесяти часов. Мне надо как-то встретиться с Илинди.

Виницкий не отвечает. В трубке долгое молчание, которое, наконец, прерывается его вздохом.