Но атаковать было некому.

Блинки Палермо перелез через ограждения ринга. В одной руке – сигара, в другой – стакан виски. Перешагнув тушу Удава, он схватил Майка за руку.

– Вот! Вот так вот! Вот вам всем! – орал Блинки. – Синеглазка вздрючил всех вас! Нет, это Блинки Палермо вздрючил всех вас! Ха-ха-ха!

Выкрики доносились до Майка сквозь свист в голове, и этот свист нарастал, будто где-то рядом на посадку шёл авиалайнер.

– Эй, Синеглазка, смотри, он готов продолжить! Непорядок, надо завершить бой.

Палермо подвёл шатающегося Хагена к Удаву, который встал на четвереньки и собирался подняться. Как бы ни было неприятно Хагену, но ради свободы приходилось выполнять прихоти Палермо. Противно было от того, что это делало каждого заключённого – даже самого крутого супергангстера – немного похожим на… Тревора. Да, для Блинки «Молочного глаза» Палермо они все были как Тревор: покорные игрушки, исполнители его воли.

Как можно аккуратнее и мягче Хаген ударил Удава, придерживая его за голову. Потом так же бережно положил потерявшего сознание на бетон:

– Пожалуйста, лежи так, не вставай больше, ты проиграл…

Сообщение о победе Хаген отогнал, не читая. Не такая уж и достойная победа оказалась. Пусть и в честном поединке.

– Новый чемпион, – кричал Блинки. Он сунул Хагену стакан с виски. Пришлось отпить, чтобы не злить директора.

На Хагена нацепили кандалы. Сунули под руки ком с его одеждой и повели обратно.

– Эй, Синеглазка, а ты подумай над таким предложением. Зачем тебе свобода, а? Оставайся на весь свой срок у меня. Станешь новым питомцем. Шучу-шучу, не сверкай глазами, вали в свою камеру.

Сопровождаемый шумом садящегося внутри головы авиалайнера, Хаген шагал за Джимми, который, вероятно, впервые присутствовал на деревянном ринге. Поэтому всю дорогу причитал, крутил головой и сокрушался о том, до чего же греховны люди:

– Даже лучшие из нас подвержены влиянию Дьявола.

«Он Блинки Палермо считает лучшим? – подумал Хаген. – Да, у Джимми серьёзные проблемы с выбором кумиров».

– Ну, камрад, что там? Кто победил? – Роман не спал, как и многие заключённые в период «локдауна», ведь силы девать было некуда. Люди томились и днём, и ночью.

– Блинки «Молочный глаз» Палермо, – вяло ответил Хаген. – Он всех нас победил, сделав своими, как ты говоришь, shestiorka…

Как только голова Хагена коснулась подушки, он мгновенно заснул. А через час уже прогремел сигнал к пробуждению. На этот раз вместе с ним раскрылись и двери камер. Наконец-то закончился «локдаун»!

Истомившиеся заключённые высыпали из камер с резвостью детей, которые дождались окончания дождя и побежали на игровую площадку. Снятие режима все связали с победой Хагена, поэтому многие его встретили шутливыми криками одобрения. Мол, вот он – наш освободитель!