Она сунула ему в руку банкноту и, не дожидаясь сдачи, вышла.

Близился восьмой час, но в это время года солнце еще стояло высоко. Улица была пуста, половина окрестных домов производила впечатление заброшенных. В ста метрах дальше стоял один старый автомобиль. Однако на стене с потертой табличкой с номером 235 из аккуратно подстриженной зелени выглядывала камера. Кинга подошла к калитке.

Когда-то ажурную конструкцию из кованых прутьев сплошь заполнили досками, чтобы никто не заглядывал в сад. Кинга нажала кнопку домофона с нечеткой надписью «Клиника», и почти сразу из динамика раздалось нелюбезное «слушаю».

— Кинга Беднаж. По вопросу моего мужа.

— С кем вы договаривались?

— Я ни с кем не договаривалась. Хочу увидеться с мужем.

— Здесь нет никого по фамилии Беднаж.

— Я вернусь с прессой и телевидением, если вы меня не впустите.

Вместо ответа лязгнул замок. Она вошла в тенистый сад. Свет почти не пробивался сквозь кроны буков, и в иных обстоятельствах ей могло здесь даже понравиться. По выложенной камнями дорожке она дошла до главного входа в обширное двухэтажное здание. Очередной замок щелкнул до того, как она взялась за ручку. Дверь была тяжелая, словно из бронированной стали.

Кинга оказалась в небольшом холле со стойкой регистратуры и тремя дверями. Женщина за стойкой походила на сотрудника из вспомогательного персонала, кого обычно можно увидеть в частных клиниках, но не хватало остального — длинного коридора со стульями и пронумерованными дверями, курсирующих во всех направлениях медсестер, и самое главное, нигде не было видно пациентов.

— Это частная клиника, — сказала регистраторша. — Для тех, кто не хочет лишней известности.

— Я ищу мужа, — Кинга оперлась о стойку, в основном для того, чтобы добавить себе смелости. — Роман Беднаж. Можете проверить?

— Здесь нет никого по фамилии Беднаж, — покачала головой женщина. — Я уверена.

В ее взгляде не было обычной любезности, которую пытаются хотя бы изображать работники на подобных постах. Она смотрела, скорее, как охранник, а в ее голосе чувствовалась чуть ли не угроза. Но надежда, которую только что получила Кинга, придавала ей сил.

— Я не уйду, пока не поговорю с ним, — заявила она. — Возможно, он в безнадежном состоянии, но я все равно хочу его увидеть. Если он может разговаривать по телефону, значит, может говорить и без него.

Женщина за стойкой мерила ее неподвижным взглядом, пока не открылась дверь с правой стороны холла, и из нее не вышел крепко сложенный мужчина в костюме, нисколько не походивший на врача. Он жестом пригласил Кингу войти, затем указал ей на стул возле письменного стола. Она села, а он молча встал за ее спиной, возле двери. Теперь она и в самом деле чувствовала себя неуверенно.