- Евреи?

- Ты чего кривишься?

- Нет, все нормально, рассказывай.

- Но что?

- У меня аллергия на такие вот антисемитские…

- Антисемитские? – отшатнулся Теодор. – Антисемитские? Я еще ничего не успел сказать, а ты уже корчишься. Как будто бы само только произнесение слова делало человека антисемитом.

- Ну нет… Но привкус этот уже имеется… Хмм. – Жания проглотила и вытерла рот. – Так уже в языке сложилось. Покажешь пальцем и скажешь: "Это еврей" – и это не банальная информация о национальности, как если бы ты сказал о французе или итальянце; это уже оскорбление. Независимо от тона и контекста. Просто звучит так. Что мне поделать? "Еврей, жид" – это неприличное слово. А когда ты начинаешь с множественного числа…

- Так что?

- Евреи. Ну послушай: евреи, евреи, евреи… Евреи. В тот самый момент, как ты выделяешь их из человечества, чтобы создавать отдельную категорию – это уже первая ступень антисемитизма. Евреи. Жиды…

Теодор не знал: смеяться ему или разозлиться.

- Ты это несерьезно.

- Честное слово, Тео, я не имела в виду тебя. Вот только это как-то так…

- Иисусовыми ранами клянусь! Это же какая-то оруэлловская политкорректность! Тогда как мне говорить, как мне размышлять о евреях, раз уже само по себе выделение их под одним наименованием – это уже антисемитизм?!

- Я не говорю, что антисемитизм, - медленно произнесла Жания, склоняясь к Теодору. – Но – да, это его облегчает.

- Паранойя.

- Не можешь ненавидеть за черту, которой не замечаешь. Когда начинаешь классифицировать людей в соответствии с ней…

- Но ведь я никого не ненавижу! И уж наверняка не евреев!

Девушка вздохнула.

- О'кей, извини, я отвлеклась. Мы должны были говорить о твоем суррогатно-материнском хобби.

Теодор продолжал крутить головой.