— Тсс, — прошипел Калеб, склонив голову набок.

Он тоже слышал: нарастающее гудение в ночной морозной тишине.

Холод пробирал до костей, навалилась какая-то неодолимая тоска. Где-то на юге прозвучал сильный взрыв — и ещё секунд двадцать или полминуты шла цепная реакция: с интервалом в секунду раздавались взрывы потише. Задрожала под ногами земля. На какой-то машине завыла сигнализация. Мы не знали, что именно рвануло, но взрыв этот точно не означал ничего хорошего.

— Бежим! — крикнул Калеб и сорвался с места. Я за ним.

Мы забежали за врезавшуюся в тротуар машину. Парк-авеню горела: оранжевые языки пламени лизали здания, поднимался в небо густой черный дым, время от времени сыпались снопы голубых искр.

— Смотри туда, — дернул меня за рукав Калеб.

Я сразу же узнал машину.

— Это второй грузовик, первый взорвали, когда я нашёл Фелисити.

— Я не совсем про него.

— А про что?

— Гудит, как дрон, — сказал Калеб, высовываясь из-за багажника. Грузовик был в трех кварталах от нас и двигался с выключенными фарами, вслепую.

— Как что?

Не переставая наблюдать за удаляющимся грузовиком, Калеб объяснил:

— Дрон — беспилотный летательный аппарат военного назначения. Только не пойму смысла.

— Почему?

Калеб повернулся ко мне, и его лицо в синевато — белом лунном свете внезапно показалось мне гораздо старше.

— Они ведь наши.

Его слова поразили меня.

— Ты думаешь о том же, что и я? — тихо спросил он. — Зачем нашим бомбить своих солдат?

Но мы не успели договорить: жужжание стало резко приближаться. Уже через мгновение дрон оказался над нами, у него из-под крыла вырвалась с громким хлопком ослепительно-оранжевая вспышка.