— Доволен? — подмигнул он.

— Чем? — Флегмачек редко снисходил до беседы с ним, и Шоррен сразу заподозрил неладное.

— Кончилась скучная писанина, можно поразмяться…

Шоррен пожал плечами, не зная, что сказать.

— Я тебя понимаю, — как ни в чем не бывало, продолжал Флегмачек. — Тебе над бумажками корпеть непривычно. А вот стрелять — это да. Десять попаданий из десяти, из любой позиции, причем сразу в «яблочко». А плазмомет никто быстрее тебя собрать-разобрать не может.

Шоррен кивнул. Что верно, то верно, на боевых занятиях он показывал лучшие результаты, далеко опережая отличников.

— Долго, небось, этому учился? — сокурсник упрямо вызывал Шоррена на разговор.

— Да как сказать, — уклончиво ответил тот, памятуя о «мальчике с окраинной планетки».

— Еще бы! Порой приходится спешить наперегонки со смертью, — усмехнулся Флегмачек. — Убивай, чтобы не убили тебя, так?

— Чего?

— Того! Где ты так научился с оружием обращаться? Прямо спецназовец какой-то!

— На Гудзоне.

— И не только? — подмигнул собеседник.

— Ну… еще тут немного… и на «Стремительном» тоже… чуть-чуть…

— Ага, чуть-чуть. Лет пять это «чуть-чуть» продолжалось? Или все шесть? — голос его дрогнул, стал холоднее.

— Ты о чем? — занервничал Шоррен. К их разговору начали прислушиваться, и Флегмачек нарочно повысил голос, работая на публику и привлекая внимание всего строя.

— Да все о том же! Ты с оружием обращаешься так, словно тебе уже приходилось воевать, флайер водить умеешь, автопилот на тренажере с закрытыми глазами программируешь, в медицине разбираешься. И при этом не знаешь элементарных вещей — в инфранет выходить не умеешь, книг не читал, даже с включенным текстовым редактором ошибки печатаешь, про физику, химию, историю и политологию только здесь узнал… Откуда ты вообще взялся, с таким странным набором знаний?

— С Гудзона, говорю же…

— Ага. А еще врешь, как дышишь. На Гудзон ты откуда попал? И сколько лет назад? Двадцать пять? Или всего тринадцать?

— Что ты ко мне привязался? — Шоррен еще сдерживался, прекрасно понимая, что мальчишка неполных девятнадцати лет нарочно пытается его достать. — Чего тебе от меня надо?