Посмотри вокруг, Найрина. — Мать Илена повела рукой, и Найка послушно огляделась, хотя серая мгла была почти непроницаемой. Только кое-где в ней проглядывали далекие огни. — Видишь? Каждый огонек — это костер в одном из Храмов. Возле каждого собираются сестры, чтобы позвать тех воинов, чьи имена хранят в их Храме. А потом все эти отряды отправляются на бой с Проклятым. Но он силен и с каждым годом становится все сильнее…

— А мы? — шепот получился испуганным.

— А мы… — Мать Илена помолчала. — Даже во времена моей молодости этих огней было больше, а когда-то, говорят, их свет разгонял здешнюю мглу. Но с каждым годом все меньше становится Храмов, все меньше огней зажигается во тьме, все меньше имен, все меньше сил. Когда-нибудь, Найрина… когда-нибудь исчезнет последний Храм, будет забыто последнее имя, и Проклятый сможет вернуться в мир живых.

— И что тогда?

— Война. Будет война, и она будет куда страшнее той, прошлой.

Мать Илена взглянула в широко распахнутые глаза Найки и улыбнулась ей:

— Не грусти, девочка. Это случится еще не скоро. Мы постараемся, чтобы это случилось не скоро.

Вокруг костра воцарилась тишина. Найка смотрела в огонь, пытаясь представить, каково это — сражаться с тем, кого однажды уже победил, сражаться вновь и вновь, не зная покоя даже после смерти. Сражаться и понимать, что раз и навсегда победить невозможно.

Она, наверное, задумалась очень глубоко, потому что не сразу заметила человека, медленно вышедшего из серой мглы. Заметили сестры — вскочили, кинулись к воину, чье лицо было залито кровью. Следом начали появляться другие фигуры — окровавленные, грязные, сгорбленные, опирающиеся на копья, поддерживаемые товарищами, они медленно добирались до костра и устало опускались на камни. Воины возвращались из боя.

Найка тоже вскочила, пытаясь найти среди одинаковых, серых от усталости и боли лиц «своего» воина. И нашла. Два солдата принесли его на плаще и осторожно положили на землю. Глаза его были закрыты, дыхание вырывалось из груди со страшным хрипом, лицо, руки, все тело были залиты кровью. Найка кинулась на колени, не зная, что делать, как помочь, неумело попыталась зажать страшную на вид рану ниже ключицы. Воин со стоном открыл глаза, но, увидев всхлипывающую девочку, постарался улыбнуться.

— Эй, ну что ты, — выдохнул Дедоник. — Не плачь, малышка. Это все пустяки… нас ведь нельзя убить, слышишь? Больше нельзя… мы ведь и так…

— Но вам же все равно больно? — тихо спросила Найка.

— Это пустяки, — повторил он, — это скоро пройдет.

И закусил губу, чтобы не пугать девочку стонами.