– Как он хоть выглядит?

– Большой, – коротко ответила девушка, не желая продолжать то ли неприятную тему, то ли вообще разговор.

Но Тед не отставал:

– Я думал, тут хассы самые опасные.

– Хассы только ночью выходят. И их можно убить.

– А эту тварь?

– ЛОЖИСЬ!

Все, что Тед сумел разобрать: она большая. Она, он, оно – огромный, маслянисто переливающийся ком, падающий на добычу со скоростью даже не камня – ракеты. Секунду назад он вывалился из облака, а в следующий миг многометровой простыней распахнулся над самыми кустами, вспучился куполом и скакнул обратно в небо.

Промах!

Но это оказалось только начало.

Киборг непрерывно стрелял по твари с момента объявления тревоги, а чуть позже к нему присоединились охранники, но ни лазеры, ни плазмометы не нанесли летуну видимого вреда, вышибая из него лишь легкую дымку. Существо изменяло форму так легко и быстро, словно целиком состояло из ртути, смолы, воды – невозможно даже понять, есть ли у него вообще цвет или это просто игра света на поверхности.

Еще один бросок, по спине Теодора пронесся горячий ветер. Рядом кто-то безнадежно завыл от страха – то ли синеглазая девушка, то ли Полина, а может, даже и Бьёрн, у Теда так стучала в висках кровь, что не разобрать. Уткнутый в землю респиратор почти не пропускал воздуха, но отлепиться от нее было выше человеческих сил.

«Да мы в своих желтых комбезах на этой поляне – как пельмени на тарелке!» – сообразил пилот.

– Всем лежать! – надрывались охранники, продолжая вести огонь – из надежного укрытия, разумеется. Киборг и тот спрятался за деревом, не рисковать же дорогой техникой ради каких-то рабов.

«А если шевельнемся – то как движущиеся пельмени. Кто первый не выдержит – того и сцапают».

Тед все-таки повернул голову, вдохнул – и пикирующая прямо на него тварь за долю секунды превратилась из заоблачной точки в черную дыру. Парня захлестнуло воздушной волной, глаза сами зажмурились. Что-то огромное и мощное ворохнулось в волоске от кожи, источая такую немыслимую, первобытную жуть, что ни шевельнуться, ни закричать.

Потом воздух устремился обратно, с хлопком заполнив пустоту на месте взлетевшей твари, и все закончилось: ни криков, ни пальбы, только медленно разжимающиеся когти на сердце.

Когда Теодор приподнял голову, синеглазой девушки рядом не было.

Пилот ошеломленно уставился на примятые кустики, совершенно не к месту спохватившись, что даже не знает имени своей погибшей соседки. За весь день так и не сподобился спросить. А теперь от нее осталось лишь несколько алых капель на земле да отлетевший в сторону мешок.