Лента действительно немного растянулась, однако стала от этого только крепче. Зато камень внезапно выскользнул из-под футболки и улетел ко дну, словно подтолкнув Женьку в обратном направлении. Каким чудом это случилось — Брайан же проверял и даже подтягивал ремень! — задумываться было не время, и лесник вдохновенно удвоил усилия.

Мимо медленно проплыло по вертикали и скрылось в глубине темное неподвижное тело, окутанное мелкими пузырьками. Это оно тонет или Женька всплывает? Или, судя по упорно не приближающейся поверхности, трепыхается на месте, как живец на крючке?!

Запас воздуха неминуемо подходил к концу. В груди сперва кололо, затем начало резать так, словно легкие, не получая кислорода, прорывались сквозь грудную клетку. Желание вдохнуть что угодно, хотя бы воду, стало непреодолимым. Женька еще понимал, что это точно будет означать его конец, но тело повиновалось все хуже, малодушно стремясь к свету — вниз.

Гаснущее сознание уже почти с ним согласилось, как вдруг черный, все более недосягаемый раздел между жизнью и смертью ослепительно вспыхнул, глубоко пронзив воду не только светом, но и звуком.

«Почему он желтый-то, в конце тоннеля вроде же белый должен быть?» — мелькнула последняя связная мысль. Да зачем ему этот воздух-то, можно ведь и без него…

…

— Жень!

Грудь снова разрывалась от боли, хотя дышать уже было чем, но кислород больше обжигал, чем насыщал легкие, вызывая адский кашель. Женька даже какое-то время думал, что сейчас задохнется, как рыба на суше, потом стало чуть полегче…

— Не отключайся!

Женьку хорошенько тряхнули, а то и пощечину отвесили. В глазах немного прояснилось, и Женька осознал, что по-прежнему находится почти на середине озера, только уже с другой стороны льда.

— Плыви давай!

Руки и ноги больше ничто не стягивало. Женька послушно забарахтался, но так вяло и неэффективно, что в одиночку не хватило бы даже для удержания на поверхности. Спасателя устроило и это — главное, что лесник хоть как-то шевелится, а не окоченевает в холодной воде. Быстро вытащить его на сушу и откачивать там не было возможности — за пределами омута лед стал тоньше и легко ломался перед грудью первого пловца, но ближе к берегу снова потолстел, превратившись в ловушку для человека.

Только для человека. Женьку тащили за собой по уже пробитой полосе, а когда по бокам замелькали черные стебли вмерзшего в лед хвоща, что-то схватило лесника за капюшон и одним длинным, мощным рывком выдернуло из воды.

На воздухе оказалось еще холоднее, хотя Женька полагал, что это невозможно. Впрочем, никакой боли, да и вообще большей части своего тела он не чувствовал, просто отстраненно отметил — холоднее.